Мимесис. Полина Андреевна Ардашова

лась лесоповалица –

      Стала гранитная стынь.

      Ты ли намеренно мечешься в проруби,

      Пробуешь тонкость на лед?

      В городе вымерли белые голуби,

      Видишь засохший помет.

      Да не грусти, ведь бывало и горестней,

      Слушай волынку из труб.

      Давят машинные новые скорости

      Лошади старой на круп.

      Что же стесняешься? Тихая, млечная,

      Взглядам моим нипочем.

      Я разлюбил тебя, первая встречная,

      Встань, давай дальше пойдем.

      2017

      Растянувшись по безвестию дорог

      Растянувшись по безвестию дорог,

      На просторах диких, неисхоженных,

      От меня ушел ты на восток.

      Или я ушла на запад – тоже может быть.

      И не скажем больше: «Ты да я»,

      Не признаемся случайно в глухо спрятанном.

      Развернулась родина моя

      На степи огромной, неогляданной.

      Нас зовет немыслимая даль,

      Где знакомое чужим случайно кажется.

      Я тебя теряю. Очень жаль,

      Только судьбы наши не увяжутся.

      2017

      Запах осенний гуляет по городу

      Запах осенний гуляет по городу,

      Холод текучий заполнил горячее.

      Скинул желтеющий клен свою бороду,

      Дрогнет в тумане береза незрячая.

      Я пробираюсь по сумрачным улицам,

      Город сегодня – вчерашняя станица.

      Столб облетевший уныло сутулится,

      Провод на ветке бессильно качается.

      Тихо темнеет. Находит уныние.

      Воздух становится жидким и колющим.

      Осень! Твои лишь глаза густо-синие

      Здесь я могу посчитать чем-то стоящим.

      Потерянное поколение

      Снарядный голод* –это голод на поражение,

      По телу прокатывается топливная усталость.

      От пуль пролетающих болью скользящее жжение –

      Но нам все равно, ведь немного совсем осталось.

      Ведь все равно мы разобьемся, как стекла оконные,

      С треском взлетая под силой ударной войны.

      Мы, безнадежно больные, немного сонные,

      Воюем с тенями где-то на кромке страны.

      Наши ноги, объятые сталью, одетые пламенем,

      Шагают, идут, спотыкаются в газовом сне.

      Мы гордимся беспочвенно старым и порванным знаменем,

      В котором осталась мечта о прошедшей весне.

      Наши головы лягут на землю, пробитые пулями,

      Наше тело останется жить, раз не стихнет борьба.

      В мире другом мы, возможно, и отдохнули бы,

      Только в порох уйдет безнадежная наша мольба.

      Мы продолжим брести неуверенно, падать и пятиться,

      И на наших губах заострится животный оскал.

      Пусть над нами взметнется сто раз судьбоносная палица,

      Нам уже не так страшно – ведь каждый под ней пропадал.

      Мы молились богам, замирая и падая где-то,

      Истязая себя и надеясь на чертову прыть.

      Мы вгрызались зубами в несчастный осколок планеты,

      Забывая о разнице между «дожить» и «убить».

      *Стихотворение посвящено Первой мировой войне. Снарядный голод – это кризис 1915 года, вызванный непредвиденным сокращением артиллерийских запасов на фронтах Первой мировой.

      В стихотворении я пытаюсь осмыслить состояние молодого человека, столкнувшегося с ужасами войны. Представителя того поколения, которое впоследствии назовут «потерянным».

      2017

      Впечатления, полученные от долгого пребывания в питерском дворе-колодце

      Тихий питерский дворик замкнулся, как маленький склеп,

      По сырой штукатурке стекала дождливая слякоть.

      Серость мир заполняла, как все говорят, стэп бай стэп.