Среди сотни холодных лун, среди песчаного солнца…
"Стоп, стоп, стоп, это уже поэзия какая-то,"– вспыхнул голос возмущенной тётки в моей голове.
Закрыв уже подтрепавшийся блокнот с кошками в миниатюрных галстуках на обложке, я принялась выбирать десерт. "Августовская груша". Звучит. Ну…или не очень. Ладно, кому как. Мне-то нравится.
Вокруг горчичные диваны, зелёные стены, деревянные подставки, деревянные ложки, деревянные низкие столы, да и вообще почти что все деревянное. На всей посуде нарисованы светло- розовые листья. Тепло, аж мурашки ползут.
– Что это?
– Лю Бао Цин Мин. Китайский молодой чай, выращенный в одноимённой деревни. Первоначально был зелёным, но сейчас, при его покупке, вы везде найдете надпись "черный", – не задумываясь ответила мне официантка. Шёпотом добавила: "Но все мы знаем, что чёрный то – это красный".
Именно в этот момент меня запутали окончательно.
До нашей эры, в глубинах китайских подземелий, где люди питались сырым рисом, сырым, дабы не разводить огонь, что своим светом легко привел бы к не непоправимым последствиям, выращивали кровавый, жестокий по своей природе чай. Его сушили и сушили ночи напролёт, смотря на эти угли листьев и не веря что с ним может произойти. Днём же они заваривали одну единственную чашку, чтобы убедиться в цвете своих помыслов. Но однажды мафия во главе с драконом обнаружили их по вечернему свету от углей, оставшихся от дневного костра. Чтобы сохранить секрет этого чая, добрая сторона силы соорудила упаковку, нарисовав на ней слово "черный". Насыпав туда красный чай, они сделали подношение дракону. Так с ними и умерла тайна кровавого чая.
– Девушка, извините, мне смену закрывать. Можете сейчас расплатиться?
– А? Да? Что? Конечно.
– Еще у нас можно приобрести понравившийся чай. Зелёный, белый, красный, улуны, пуэры, настоящий чёрный. У нас большой ассортимент.
– Ч-ч-черный?
– Да, Хей Ча. Или "Темные чаи".
– Спасибо. Я попозже еще посмотрю.
Вот тебе и тайна....
Ближе к вечеру я взяла на развес немного улуна Да Хун Пау, обмоталась бабушкиным шерстяным шарфом и поползла домой.
Холодные, застывшие от пыльного ледяного воздуха панельки, хрущёвки, немыслимые 40-этажки. Мигалки. Овчарка, спящая у подъезда. На небе не видно ничего, кроме огромного, тянущегося на всю Москву серо- фиолетового облака. Алкаши с водкой вокруг лавочки. Табачки и… магазин плюшевых игрушек. Яркая витрина с огр1омным медведем с чёрной бабочкой. Да ну! Там еще и лампы настольные есть!
И вот уже алкаши – культурные, совсем немного выпивающие люди. Звуки мигалок похожи на новый музыкальный жанр. Овчарку уже забрали домой. А панельки… ну есть они в нашей стране. Ну с этим уж ничего не поделаешь.
Чистый разум
Среда. Салатовые носки, черные шарф, пальто, ботинки, шапка и чистый разум, не захламленный мыслями. Он просыпается и молча чистит зубы шоколадной зубной пастой. Он собирается за 6 минут 45 секунд ровно, день изо дня. Я была его соседкой, это было очень удобно, он делал по дому всё, даже готовил завтрак, и ничего за это не просил. Это был самый простой человек: тихий, любящий свою работу, всегда носивший с собой калькулятор и карманные часы в век смартфонов. Он всегда просыпался с улыбкой. Его нельзя было ненавидеть, но и любить было довольно сложно. Мы были очень разными. Я раскидываю вещи, веду не самый здоровый образ жизни, постоянно влюбляюсь, иногда даже в нескольких сразу, и совершенно не умею молчать.
Именно в эту среду должны были прийти мои знакомые из института и друзья, впервые за эти два года моей «соседской жизни». Такой маленький праздник среди мучающей, серой обыденности, запакованной в стены панельного здания, где из развлечений – только готовить, убираться и бессмысленно шататься по комнатам. Кухня – коридор – спальня – коридор – гостиная – вторая спальня – коридор – и снова кухня. Блеклый свет из запакованных на зиму окон, пластмассовые стулья и деревянный стол, ванна с налетом, часы-колонны до потолка, лампочки, которые невозможно отмыть от пыли – мой безвыходный маленький рай с призраком вместо соседа. Но даже рай иногда нужно тормошить. Эта среда была полностью свободным днем и всем хозяйством занималась я: заварила себе чаю, накрасилась, откопала в гардеробе черное платье в цветочек, раз семь выходила на балкон, выкурив тем самым всё оставшееся в пачке, уснула (сидя), почитала, резко начала паниковать из-за быстро наступившего вечера, снова уснула.
Все ресницы слиплись, к горлу подобрался мой дорого уважаемый сушняк, часы, по старой привычке, бьют восемь раз. Я, в мятом платье, с черными пятнами под глазами, хриплым голосом здороваюсь с соседом, уже вернувшимся с работы. Придя в себя, я замечаю уже сервированный стол, воздушные шарики на занавесках, что-то вкусненькое, готовящейся в духовке, и «прекрасного мужчину» в фартуке. Мое настроение моментально