Ах, Сереженька, Сергуша…
Ой, не рви, не рви ты душу,
Не зальешь всю боль вином,
А на утро только сушит,
Да в башке страдальный звон.
Не приемлешь ты иную
Русь в печальных образах,
Где Коммуна именует
На других ее ладах.
Все печальнее и горше,
От обиды в горле ком,
Что не чесаный, обросший
Вновь мужик под плеть ведом.
От заката до рассвета
Из запоя вновь в запой,
Твердо знал ты Штат Советов-
Часть утопии большой.
Закружилось воронье-
Над тобою стаей беды…
Вновь он бритвой полоснет-
За Рязанские рассветы.
И скитался по планете
Златокудрый и шальной,
Ты как в поле вольный ветер
Над Россейской стороной.
Божья Матерь окрести
Души тех, кто не блаженен.
Святый Господи, прости-
Был убит Сергей Есенин.
МАМЕ
Мой во плоти при жизни Бог-
Родная, милая, Мамуля.
Пройдя сквозь пыль чужих дорог,
К тебе единственной спешу я.
Когда мой мир блек на холсте,
Когда подъем сменяла яма…
Иисус распятый на кресте
Спасти не мог, спасала – Мама!
Да, жизнь бурлила, как вода,
Через края судьбы с излишком…
Я вспомнил детство, в нем тогда,
Читала ты мне на ночь книжки…
Я вспомнил, как тебе с Отцом,
Мы васильки срывали в поле…
Там у реки стоял наш дом,
Напротив старой колокольни…
Разбитый в первом классе нос,
От драк, за сверстниц с параллели.
Слова Отца: «Пацан подрос,
Довольно, мать, ну все ж взрослели!»
Я помню, Мама, не забыл!
Всю жизнь мою ты где то рядом,
Я слышу все твои мольбы,
За свою душу, пред лампадой.
Мой во плоти при жизни Бог —
Родная, милая, Мамуля!
Знай за тебя хоть сто кругов,
В любом Аду босым пройду я!
Я за тебя на все готов,
Живи сто лет цветком весенним…
Вот самый худший из сынов
Встал перед Мамой… на колени…
«Вот и опять, Есенинская грусть…»
Вот и опять, Есенинская грусть,
В душе кипит наивными стихами.
На фото глядя, снова я влюблюсь,
В девчонку эту с карими глазами.
А за окном свирепствует метель,
И бьется в рамы с бесовскою силой.
Я лунной долькой закусив «Мартель»,
Вдохну с небес разлитые чернила.
Фонарь качнется, всхлипнув на ветру,
Мечтая быть поближе к стылым звездам.
А я на фото вновь Её смотрю
И понимаю, поздно, слишком поздно.
Мне говорить Ей о своей любви,
Пусть даже и в стихах, пусть через годы,
Уже никак, ничто не обновить,
Прошли закаты наши и восходы.
Всё растворилось, как ночной туман,
Присыпало былое мягким снегом.
Налил себе ещё «Мартель» в стакан,
И дольку отломил лимона с неба.
Взглянул на фото, как последний раз,
Пытаясь не забыть, вновь до рассвета.
Бездонный цвет красивых карих глаз,
Моей любимой девочки из лета…
Пока я жив
Пока я жив, я буду тихо верить,
Что ты придешь ко мне в стихах строкой,
Пусть даже с книг, зимой в безлюдном сквере,
Печатным словом – «Здравствуй, дорогой.»
Я буду ждать, пока стучится сердце,
Пока храним в душе «наш теплый май,»
И по привычке, может по инерции,
Птиц перелетных провожать в твой край.
Последний клин их, догляжу слезой,
Они