Два тела на двоих. Эли Са

ти тем же путем. Ветер плевать хотел на эти их убеждения. Задувал воздух со всех сторон. В каждую клеточку. Не замечая преграды. И не думая о ней вовсе. Это даже весело. Так он полагал.

      Странный был день. Мысли кочевали с головы на голову. А люди порой, как по команде, вопросительно смотрели друг на друга. Словно боялись, что ветер выносит из головы их мысли, всем на показ. Не-ет. Показалось. И облегченно выдыхали.

      Уже давно, Сараж перестала смотреть по сторонам. Это было опасно для ее носа. Двух раз было достаточно, чтобы усвоить. Единственной заботой, на этой дороге, была ниточка расстояния между ее ногами и колесом. Девушка сплела ее нарочно. Для верности. Невидимая глазу, она крепко держала ее в нужном темпе. Не давая расслабиться или, что еще хуже, безвозвратно отстать.

      Хитрая получилась ниточка-связь. Умудрялась растянуться тогда, когда вдруг все становилось, а Сараж бегом неслась на зов. Впрочем как и все. Возвращаясь, проверяла надежность нити и позволяла себе отдохнуть.

      – Кому она вообще нужна?

      Мягкие губы извергали слова, будто выливая их из помойного ведра. Кто-то сплюнул. И правда, дрянь редкостная.

      – Не болтай лишнего, пока отец не услышал.

      Ветер принес недовольный женский голос. Он нес еще, но видимо обронил, или не захотел нести вовсе.

      Колесо подскочило на кочке. В животе ухнуло. И правда, зачем все это? Когда отец Хадис принимал предложение – он думал, прежде всего, о себе. Зачем ему ждать еще много лет, пока солнце приведет в дом мужчину? Бери, что дают. Отдавай, пока берут. Он даже похвалил себя за мудрость. Столько забот вон.

      Сейчас, он готов был забрать свои мудрые слова назад. Заботы вымучили Хадиса, как затяжной ливень. Он обсыпал бога Солнца всеми словами, что знал, желая заручиться поддержкой. Ветер хихикал на его молитвы. Вырывал из уст и уносил их далеко за край. Поди узнай, кто их теперь услышит.

      – Тьфу …н…

      Слова застряли в горле, испуганно жались в гортани, боялись выходить. Ждали, кто из них станет самым смелым и позволит ветру себя унести. Никто.

      Хадис сглотнул. То ли радоваться что сумел сдержать, то ли признаться, что еще один шип вырастет на его вымученных пятках. Он отлично знал, каждый появлялся тогда, когда голос сердца запирался на очередной замок.

      Талига злилась. На отца, так легко отдающего дочь в другой край. На мать, не желающую взять ее сторону. Еще дома, собираясь, вместе с вещами, она будто набирала в дорогу дух жизни.

      Только вот каждая кочка, подбрасывающая колесо, забирала из ее нехитрого багажа маленькую частичку. Словно оплату за дорогу в край Обещанного счастья. И дух жизни стелился за обозом невидимыми крошками. Постепенно иссякал и огонек в глазах девушки.

      – Пошли. Слышишь? Держи крепче свои мешки, а то птицы растащат. Вдруг да блестяшки у тебя там. Птицы знаешь как их любят.

      Сараж шутку не оценила. Ценность человеческих слов вызывала у нее массу рассуждений. Их приходилось гнать. Зачем в женской голове такое? Она помнила материнские бормотания.