– Девочки купаются! – весело сказала она.
Гоша брезгливо опустил свои одуванчики в лужу.
А потом так увлекся, что начал опускать их по самые локти. Мальчики и девочки бултыхались.
Они пришли домой мокрые и довольные. Только руки были желтые.
– Вы что делали? – спросила Маню мама, глядя на ее руки и пятна на джинсах.
– Купались! – улыбнулась она.
А Гоша, перед тем как зайти домой, спрятал руки в карманы, чтобы отчим не увидел. Заперся в ванной и долго их отмывал мылом.
Бабушка
Маней ее называла бабушка. Она жила далеко и приезжала нечасто. Привозила каждый раз одинаковые свитера, и Маня их складывала в стопочку.
– Кожа да кости, – вздыхала бабушка при встрече и шла на кухню печь блины и травить тараканов. Это она умудрялась делать почти одновременно. Сначала обмазывала кухню коричневой пахучей смесью, которая моментально становилась вязкой – как смола. Потом месила тесто и пекла тонкие, дырчатые блины.
Бабушка еще и тапочки норовила прокипятить, ей казалось, что во всех тапочках живут грибки. И она с ними должна бороться. Папа, конечно, не одобрял, чтобы она кипятила тапки на кухне. Мама тоже не одобряла – боялась за свою кастрюлю для борща. Но бабушка не любила церемониться, она все делала четко, быстро и напролом.
Маня иногда думала, что бабушка была бы неплохой амазонкой. Но и со своими бабушкиными обязанностями она справлялась неплохо. По крайней мере, тараканов становилось все меньше, а свитеров все больше.
5 «Б» класс
Они учились в 5 «Б» классе.
– «Б» – это почти «А», – рассуждала Маня. – И хорошо, что не «Г» и не «Ж».
В школе еще был класс «Е». И те, кто учились в этом классе, радовались, что учатся не в «Ё».
Но 5 «Б» был все-таки особенным. Там был теннисист по фамилии Дворник: высокий, стриженный под горшок. В школу он почти не ходил, зато ходила его мама: большая, с длинным, острым носом и тонкими губами. Зимой она носила такую же большую, как она сама, шубу. Запиралась с Алиной Федоровной в кабинете, и выходила с лоснящимся от пота лицом.
– Вот станет наш Пашка великим. Великий теннисист по фамилии Дворник. Звучит? – спрашивала Маня.
– Звучит! – одобрял Гоша.
Была художница Ника. Маленькая, толстенькая, с сальной, спадающей на один глаз сосулькой челки. Она всегда держала во рту огрызок карандаша. Кусала его, слюнявила, казалось, и вовсе проглотит.
Был Максим Соловьев. Невысокий, широкоплечий, с ровной осанкой и характером – «себе на уме». Все девчонки по нему тайно сохли. И даже худая крючковатая отличница Светка Чувилина, которая не давала никому списывать, была от него без ума.
Малек
Гошу Малькова в классе не любили. Он был длинный, рыжий, умный. Ходил всегда в одном и том же свитере с отвисшими рукавами.
«Я для них просто малек. Маленький и незаметный. Я на голову выше всех в классе, но я просто малек», – думал Гоша.
На переменах он сидел один, забившись в угол.
Однажды его вызвали к доске читать стихотворение.
«Пушкин, Няня» – начал Гоша.
Но на слове – «подруга», что-то пошло не так. «Па-па-па», – пытался выговорить Гоша. Но слово застряло – и ни туда, ни сюда. Он сжал кулаки, но это не помогло. Капля пота упала на нос, он ее даже не заметил. Он пытался подтолкнуть слово, но снова получилось: «Па-па-па».
– Заржавел, надо смазать, – засмеялись в классе.
– «Подруга дней моих суровых», – вдруг выговорил Гоша.
– А где твоя подруга?, – выкрикнул с последней парты Эдик Коровин.
– Тишина в классе! – рявкнула учительница. И все разом замолкли.
«Я просто малек», – пытался утешить себя Гоша, сидя на перемене и обхватив голову руками. Ему так хотелось снова стать незаметным, а еще лучше – исчезнуть.
Разговор
Гоша сидел на уроке, как всегда, на первой парте и смотрел в одну точку – то ли на карту, висящую на доске, то ли на тощую учительницу по географии, которая даже юбку носила всегда с ремнем. И вдруг как подскочит и выбежит из класса. Даже географичка испугалась: что это с ним? А потом говорит:
– Кузнецова, сходи, посмотри.
Маня сидела как раз рядом с дверью. Она вышла, но Гошу не увидела. Побежала вниз по лестнице, смотрит – внизу кто-то сидит. Подошла ближе. Гоша сидел, опустив голову на колени.
– Что с тобой?
– Ничего. Зачем пришла?
– Маня села рядом.
– Что с тобой?
Гоша поднял голову, под носом были ссохшиеся поползни крови. Ноздрю он прикрывал ладонью.
– На, держи платок, – предложила Маня.
– Уже не надо.
Так они просидели до конца урока. Гошу как будто прорвало – он говорил и говорил. О том, как раньше жил в Тамбове,