Доктор Вайт. Eugene Gets

идей у неё и не было ничего. Впрочем, в её возрасте это было нормой. А поскольку моя страховка была действительна лишь до конца марта, а умереть я планировал никак не раньше середины апреля или даже начала мая, я решил прислушаться к её совету.

      Клиника, которой доктор Вайт, пользуясь щедрой благосклонностью мэрии, обзавёлся около года тому назад, располагалась в одном из бывших военных корпусов за городом. И поскольку добраться туда, сохранив при этом последние крохи благоразумия было совершенно немыслимо, то место было выбрано весьма удачно. Автобусы в этом направлении ходили редко, поэтому я отправился на машине. И не то чтобы этот проржавелый кузов восемьдесят третьего года можно было назвать автомобилем, но у него был мотор, две пары колёс, руль и несколько литров бензина. О большем в моём положении и мечтать не стоило.

      На входе меня встретил жуткий акцент ассистентки, которая вбив мои данные в медицинскую карту, указала мне носом на стул и сухо добавила ажидать. Втиснувшись между двумя, с виду вполне вменяемых женщин (у психолога других и не встретишь), я принялся за журналы, рассыпанные на столике.

      – Первый раз, – спросила дама пожилых лет с прищуром ящерицы и вставной челюстью.

      – Да, – сухо ответил я, не отрываясь от статьи, посвящённой средиземноморским жабам и их природной среде обитания.

      – Боитесь?

      – Не больше чем у дантиста, – сострил я, на что она слегка ухмыльнулась, но тут же посерьёзнела и, наклонившись ко мне, по-заговорщицки прошептала – а зачем вы здесь на самом деле?

      – Страховка истекает в этом месяце, так что решил поправить душевное здоровье пока не поздно, – ответил я также по-заговорщицки и шёпотом.

      – К сожалению, поздно, – пробормотала она себе под нос. – Слишком поздно, – успела добавить она, прежде чем острые глазки ассистентки царапнули её по лицу, и она смущённо отвернулась, отвергнув тем самым все мои попытки разузнать, что же она имела в виду и что всё это значит.

      И поскольку тормошить этот дряхлый экземпляр, с трудом втиснутый в светло-розовое платье давно умершего стиля, мне было крайне неловко, а вторая особа, прибитая сверху пошловатой шляпкой, особых признаков жизни не подавала, то облокотившись на спинку кресла, я решил немного вздремнуть.

      Разбудил меня глухой хлопок за стеной. Оглядевшись, я понял, что остался один – ни остроносой ассистентки, ни особы с заговорщицким видом, ни пошловатой шляпки нигде видно не было. Сколько я проспал было не ясно. Часы доктор Вайт на дух не переносил. Да и вообще репутацией он пользовался весьма неоднозначной – коллеги его сторонились, друзей не было, об увлечениях и говорить не стоит. Никто не знал ни его домашнего адреса, ни личного номера телефона. И пусть слухи о нём разные ходили, но то, что дело своё он знал получше некоторых, сомнений ни у кого не вызывало. Была у него своя система. И судя по спросу, из-за которого я попал на консультацию только через девять суток после звонка – довольно популярная система.

      Кабинет у него был просторный, даже чересчур просторный для психолога хоть и с собственной клиникой, но всё же нашего захолустья. И пока он мерно расхаживал около окна, ассистентка, склонившись над его столом, судорожно рылась в ноутбуке. По всему было видно, что если она и не нервничает, то взвинчена до такого предела, что лучше не приближаться. Вероятно, поэтому доктор предпочёл компанию голубей на старой иве, чем своё удобное кресло с зелёной обивкой.

      – Прошу вас проходите, – вежливо обратился он ко мне, несмотря на то, что вошёл я без всякого приглашения. – Сейчас найдём вашу историю болезни и будем начинать.