Поводырь. Андрей Дай. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Андрей Дай
Издательство:
Серия: Поводырь
Жанр произведения: Историческая фантастика
Год издания: 2013
isbn: 978-5-9922-1407-9
Скачать книгу
ронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

      История эта совершенно фантастическая, ни к кому из губернаторов современной России отношения не имеющая

      Пролог

      От почтовой станции в селе Еланском, что Тобольской губернии, до Усть-Тарки уже губернии Томской по Московскому тракту тридцать три с половиной версты. Тридцать три с половиной версты заснеженной, ветреной, унылой – когда белая пустыня сливается с неприветливым бесцветным небом – степи. И лишь темная ниточка наезженной колеи выдает некоторое присутствие человека в тех почти безлюдных местах.

      И букашка широкого и валкого, поставленного на полозья, угловатого дормеза, запряженного тройкой исходящих паром, утомленных лошадей. Возница, по заиндевелые брови закутанный в обширную овечью доху, едва держащий застывшие вожжи – куда денешься из траншеи натоптанного тысячами копыт тракта, – еле слышно мурлыкающий какую-то заунывную стародавнюю ямщицкую дорожную песню. Глухо поскрипывающая упряжь и три сиплые, непривычные к тяглу лохматые неказистые лошадки.

      И скрип снега, снега, снега…

      И сведенные судорогой ужаса до хруста зубовного челюсти пассажира теплой кареты. Забившееся в угол сознание бывшего хозяина молодого и крепкого тела, тихо подвывающее рваные слова молитв на латыни.

      И я. Торжествующий, вновь почувствовавший биение жизни, дышащий, потеющий в богатой бобровой шубе. Я – захватчик. Я – давным-давно умерший в несусветном для этого мира будущем, целую вечность обретавшийся в бесцветном Ничто, среди стенающих от безысходности осколков человеческих сущностей. И наконец, я – пробивший незримую пелену, просочившийся, страшной ценой прорвавшийся к жизни, к свету, к искуплению…

      Глава 1

      19 февраля

      От почтовой станции в селе Еланском, что Тобольской губернии, до Усть-Тарки уже губернии Томской по Московскому тракту тридцать три с половиной версты. И через каждую из них у дороги, черными и белыми полосами из сугроба, кланяясь немилосердным ветрам и лихим людям, вкривь и вкось торчали верстовые столбы. Кому – знаки отчаяния: все дальше и дальше уносит дорога от родимой стороны. Кому – пища для нетерпения: все ближе и ближе конец пути.

      Тридцать три с половиной версты. Из них двадцать две по Тобольской земле. А уж остальное – по Томской.

      Завозился, заерзал возница на облучке тяжелой кареты, разглядев знакомые цифры. Сунул нерешительно локтем в кожаную стену дормеза, а потом и, выпростав руку в рукавице, застучал по крыше. Закашлял. Обмахнул сквозь облако пара рот, перекрестил да и гаркнул так, что лошадки вздрогнули и побежали живее:

      – Прибыли, барин! Уж теперя до дома чуть осталося. Томска губерня началася!

      И степь, на сотни верст безликая и однообразная, придавленная саженными сугробами, тут же изломалась утесами, изогнулась промоинами истоков знаменитой реки, на берегах которой хранит зимние квартиры русского сибирского войска генерал-губернаторский Омск. А вдали, на самом горизонте, да с облучка-то разглядишь, уже завиднелась тонюсенькая полоска Назаровского леса.

      «Слышь… как тебя там, – мысленно обратился я к бывшему единоличному хозяину тела. – Мы куда едем-то?»

      – Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззакония мои, – шептали мои губы. Наверняка ведь слышал вопрос, а ответить побрезговал. Пришлось приложить усилия и запретить губам бормотать всякую ересь.

      «Омой меня от всех беззаконий моих, и от греха моего очисти меня. Ибо беззакония мои я знаю, и грех мой всегда предо мною. Пред Тобой одним согрешил я, и злое пред Тобою сотворил я, так что Ты прав в приговоре Своем и справедлив в суде Своем. С самого рождения моего я виновен пред Тобою; я – грешник от зачатия моего во чреве матери моей», – продолжились причитания страдальца внутри нашей общей головы. Причем у меня создалось стойкое ощущение, что произносится молитва уж никак не на русском языке.

      – Едрешкин корень, я что это! Нерусь какой-то?

      – Schlafen Sie, Hermann. Dieser unendliche Weg… – густым грудным басом вдруг заявил спящий было на диване напротив благообразный седой старик. Приоткрыл мутные, выцветшие глаза и тут же вновь засопел, вызвав у меня нервное беззвучное хихиканье. Я прекрасно понял старца. «Спите, Герман. Эта бесконечная дорога…» – вот что он сказал! А уж Deutsch ни с каким другим языком точно не спутаешь!

      Мама моя родная! Я вселился в немца, и путь мой лежал в Томскую губернию.

      «Высочайшим повелением его императорского величества назначен исправляющим должность начальника губернии Томской», – самодовольно протиснулась мысль туземного разума сквозь шелуху лютеранских псалмов. И в тот же миг я понял, вспомнил, осознал, что зовут меня теперь Герман Лерхе. Дворянин. Батюшка, Густав Васильевич, из обрусевших прибалтийских немцев, служит в свите какого-то герцога в столице. Старший брат, Мориц, по воинской стезе пошел. Сейчас в Омске, готовит свой отряд к летней кампании… А я, Герман