Сьюзен Исаак[21] рассказывает о подобной же убежденности пятилетней девочки, и еще один пример приводит Юнг, хотя последний случай сложнее, поскольку ребенку, Анне, сказали, что ее бабушка после смерти станет ангелом и что младенцы – это маленькие ангелы, которых приносит аист[22]. Возможно, британские дети меньше знакомы с аистом, чем немецкие, но ниже мы снова встретимся с ними в домашних записях, хотя и не как с аргументом в пользу реинкарнации.
Четвертый пример касается шокирующего примитивного похоронного ритуала, который воображение ребенка расцветило осознанным фантазированием и весельем. У меланезийцев Новой Гвинеи был обычай, даже, скорее, сакральная обязанность: поедать плоть умершего. Этот обычай продолжал соблюдаться втайне и после того, как был запрещен и преследовался суровыми наказаниями белой администрацией. «Это делается с явным отвращением и ужасом и обычно сопровождается приступом сильной рвоты. И в то же время это считается актом наивысшего почитания»[23]. Геродот знал о подобном обычае, практиковавшемся в удаленных от Греции племенах, далеко на востоке, возможно, близ границ Китая; сообщалось, что он сохранялся до тринадцатого столетия н. э. у людей, живших на территории теперешнего Тибета. Они, как говорилось о них, съедали тела своих покойных родителей, поскольку «из жалости они не могли допустить для них иного места погребения, чем собственные внутренности»[24].
А вот что рассказывается о ребенке:
[ДЗ 3] Бен (6 л. 4 м.): «Почему нельзя сохранить сливки на следующий день?» (У семьи не было холодильника.) М.: «Потому что они испортятся. Большинство вещей, которые были живыми, портятся. Если не съешь их быстро, вообще не сможешь съесть». Б.: «Как ты думаешь, когда мы умираем, мы отправляемся в магазин на небе, там Бог покупает нас, забирает в свою кладовку и съедает?»
Пятый пример также отсылает нас к шокирующему древнему ритуалу. Но напоминающая о нем фантазия не предполагает бесчувственной жестокости, а мотивирована лишь страхом разлуки с любимыми людьми, который, несомненно, был также главным мотивом исходной первобытной практики. Древних властителей в их могилах обеспечивали не только пищей, украшениями и мебелью, но также слугами. Фараоны считались бессмертными, и разделить с ними их гробницу могло быть завидной привилегией. Индуистские вдовы еще на памяти живущих ныне людей присоединялись к своим мужьям на погребальном костре. Практика сати отнюдь не была локальной; у нас также нет оснований полагать, что смерть всегда была актом доброй воли или самоубийства. «[Следы этой практики] находили в Уре в Шумере, в неолитических захоронениях восточной Сибири и, наконец, в недавние времена она