По прибытии отзвонись маме с папой с чердака тети Валиного дома, где связь устойчивая, и дальше гуляй, не хочу.
У всех семьи разные, в нашей пестуют весь детский размер, не только мелкий. Да и ладно, мы детки привычные.
–Эмка, а чудно, правда? Купаться, не слыша голос матери: «Вылезай немедленно!» С упоминанием – какая часть тела у тебя в этот раз больше посинела!
–Вот глупый! Чему ты радуешь, что детство уходит? Нет, в длинную юность верить, конечно, хочется, только мой следующий год – в универе последний. А дальше мозолистая работа протянет к моей беззаботной шее свои деловые руки.
–Ну это к тебе. У меня-то еще четыре крутых года… лета…
–Ты давай без обзорных видов. Смотри не впились тут в какую глупость. Как выкинешь что, сразу отчалишь домой, понял? Радуется он…
С тобой порадуешься, ты, похож, еще матери хуже!
–Хорошо, что ты это понимаешь!
По одному выбрались из недлинного ухоженного садика за заднюю калитку, разошлись с зарослями кустарника, все плотнее обступающим тропинку и…
–Твою же…!
Беззаботный Артем с треском провалился в яму. Выяснилось, что он угодил в отводной ров, выкопанный перед… непривычным сооружением, которое здесь не стояло.
«Смотри куда идешь!, – не удержалась Эмма – выйти из дому не успели, а ты уже завалился»…
Они выбрались на дорогу. Эмма еще вернулась – уронила второе полотенце – знакомо многим отдыхающим, лишней вместимостью впихнутое поверх сумки.
–Фу!
–Оказывается, тут дорогу построили.
–Не ясно зачем. Грунтовка накатанная была, что к пирсу, что к роще…
–Гляжу – народу денег девать некуда.
–Ну местным видней. Только на новую трассу этот новодел не тянет. Сплошь ямы-канавы и размытости. Словно под камеру «на мне экономили на всех этапах строительства». Пожалуй, тут и правда тот случай, когда грунтовка лучше была.
Брат с сестрой перешли дорогу, подняв неожиданно много пыли и начали спускаться вниз, к соседнему рву, когда вровень с ними появилась ниоткуда и улетела в никуда незнакомое авто. Горячий воздух неожиданно сильно спружинил на мах. Эмму едва с ног не смахнуло. Пыль припудрила богато. А машина, словно специально совершив по отношении к девушке мелко-пакостное действие, притормозила в паре метрах перед очередной колдобиной.
«Ничего себе! – возмутилась Эмма – Разве что мы знакомы… но три года месть копить…. Да ну.»
«А недешевая иномарочка… местные поднимаются» – заметил из-за спины Артем.
Пляж после нового варианта дороги еще более обузился. Нескольким семьям и парочке влюбленным его, правда, хватало.
«Где народ?», – подивилась Эмма и устроив на песочную насыпь голову и под все тело полотенце, угнездилась на солнечный релакс.
Несмотря на малочисленность отдыхающих, тишины и покоя на пляже не осталось вовсе. К обеду напрашивались, скорее громко стучались в мозг два вывода.
Если местные и разбогатели, то в разы. Раз отказались от своего главного дохода – летней сдаче жилья.
Второй вывод частично разъяснял первый. Уже час спустя машин по дороге пронеслось больше единиц местного населения, включая малых детей, водительскими навыками не обремененных.
По-прежнему хорошо дышалось разве что в дальнем заплыве. Дневной бриз сносил травленный воздух обратно на берег.
Единственное позитивное явление прошлось вереницей перед глазами – это вышедшая на водные процедуры детская часть семьи Ножкиных, которых за количество отпрысков прозвали Многоножкины.
У станичников считалось проявлением хорошего вкуса путать точное число семьи Многожкиных. Эмме до сих пор не знала правильного количества. От восьми до десяти. Погодки – вся информация.
Любые жители любой морской стороны к удивлению отдыхающих, казалось бы купайся не хочу, занимаются этим приятным делом на удивление не часто. Что касается семейства Ножкиных, то ее главы всегда показательно разумно использовали купальный процесс как надежную закаливающую процедуру.
«Нету у нас денег на лекарство, да и не надо, мы без лекарств будем здоровы «– призывали всех продвинутые родители – сторонники здорового образа жизни.
Зрелище массы красивых светленьких деток, когда старшие тягают младших за руки, являлось в некотором роде визитной карточкой станицы.
Короткое зрелище борьбы, когда старшие окунают упирающихся младших и дальше в той же последовательности растирают их полотенцами, которых почему-то всегда меньше количества детей. В станице ходили вариации на тему: «И где ж столько полотенец набраться, это вам не детей нарожать».
«Смотри, это ведь Многоножкины?» – спросила Эмма, определяя в основном по примерному количеству группу теперь по большей части одного – высокого роста.
–Ого,