На втором этаже пятиэтажного дома в полупустой немного запущенной квартире крепко спит Венера Лерснер. Луч фонаря нервно дрожит на ее подушке, словно пытается дотянуться до растрепанных прядей ее волос цвета спелого овса. Уже прошло чуть более пяти лет, как она перебралась из России в Германию, и около двух она проживает в этой квартире, но об обстановке до сих пор так и не позаботилась, оставив интерьер минималистичным до аскетизма. Вообще это достаточно странная женщина. У многих ее знакомых даже сложилось устойчивое мнение, что она слегка «не в себе». Тем не менее, все отмечают ее привлекательность и молодость. Возраст Венеры, словно замер на отметке девятнадцать и вот уже девять лет не позволяет времени влиять на ее внешность. Сама она объясняет это наследственностью и правильным уходом за собой. В одном только мнения ее знакомых сходятся – эта стройная блондинка с большими темно-зелеными глазами мало кого оставляет равнодушным.
Наблюдаются за Венерой и другие странности, кроме редкого имени, которое она ненавидит, предпочитая сокращать его до имени «Вера», и незаурядной внешности. Например, многих поражает ее способность управлять поведением людей. А ее талант читать чужие мысли, в сочетании с глупой привычкой тут же их озвучивать или вступать в спор на основании того, что чья-то мысль ей не понравилась, порой доводит до бешенства и самых уравновешенных личностей. Удивляет эта девушка свое окружение отсутствием какой-либо цели, как будто она всю жизнь планирует только развлекаться. Однако совершенно беззаботной и беспечной Венеру назвать нельзя. Да, возможно, она не заботится о будущем, но свое настоящее она неплохо обеспечивает. Живя в Гамбурге, Лерснер занимается переводами, а в России ей принадлежит половина весьма успешного салона красоты. Последний приносит устойчивый доход, но требует контроля и внимания.
Едва вернувшись в Германию после очередной такой инспекции, Венера вместе с друзьями, большинство из которых тоже являются русскими переселенцами, отправилась изучать руины замка на границе с Чехией. Исследование заброшенных зданий, полигонов и прочих объектов, а также спелеология являются для нее той страстью, на которую она никогда не жалеет ни времени ни сил. Экспедиция закончилась для нее травмой, но это ее совершенно не расстроило. Скорее, Венеру удивило, что она, при падении с большой высоты, отделалась так легко. Однако чудеса происходили в ее жизни с поразительной частотой, и Лерснер уже воспринимает их как должное.
А еще она с самого детства видит очень необычные сны. Существует мнение, что душа спящего, покинув тело, посещает другие миры и возвращается к пробуждению. Где блуждает душа Венеры по ночам, не каждому богу известно, а с кем встречается – без пособия по оккультизму и не скажешь.
Сейчас ей снится как раз такой сон. Он яркий и очень реалистичный. Во сне Венера идет по пустым улицам. Город вроде бы тот же, что и в реальности, но во сне все какое-то другое. Нет ни машин, ни людей, никакой рекламы или каких-либо других вывесок, кроме одинокого столба на перекрестке с указанием улиц. Надписи на его довольно ветхих табличках выглядят более чем странно: направо – «ул. Набережная», прямо – «Friedrichstraβe». Это знак, увидев который Лерснер понимает, что находится во сне, и раз кто-то решил вызвать у нее контролируемое сновидение, этот кто-то вот-вот явится ей лично.
Внезапно ее догоняет высокий мужчина в черном длинном плаще. Он движется бесшумно, как, наверное, и должно быть во сне, но Венера всякий раз обращает на это внимание, сравнивая его с тенью.
– Хорошо бывает посетить старый дом, старый город без всего того, что мешает наслаждаться прекрасной архитектурой, – с хитрой улыбкой произносит он.
– Здравствуй, Владыка. Мне приятно находиться здесь. Спасибо за такой сон, – без эмоций отвечает она.
– Не благодари! Мне самому приятно бывать в красивых местах и дарить радость тебе, моя ненаглядная Вера.
Венера нежно улыбается и, мельком взглянув на него, говорит:
– А ты умеешь флиртовать, будь ты человеком – любую женщину бы уболтал на что угодно!
– Оно того не стоит. К тому же, моё сердце всецело принадлежит тебе!
– У тебя же нет сердца! – смеется Лерснер.
– Это верно.
– И я готова поспорить, что ты всем женщинам-адептам такое говоришь.
– Не спорь, никогда не спорь, тем более со мной – проиграешь. У меня ко всем индивидуальный подход. Кстати, мне не нравится слово «адепт». Вы не адепты, в некотором смысле, вы наши дети.
– Я до сих пор точно не помню, кто я. Может, расскажешь, наконец, раз ты практически признал