– Отец с экономкой. Да ладно тебе ехидничать, Сережа, вечно ты вот так. Ну что ты лыбишься, ей далеко за пятьдесят, ее Ирина нанимала через агентство. В конце концов, мой родитель тоже не железный. Может, конечно, за сиську ухватить, но не более того. Тебе, кстати, привет просил передать.
– Спасибо. Скажи ему, что я соскучился.
Тут придется вкратце пояснить два обстоятельства. Все первенцы мужского пола в семье Николая Николаевича из поколения в поколение получали именно это, уважаемое и даже святое для всякого русского человека, имя. Чтобы все было ясно, в честь Николая-угодника. И никого не смущало, что одновременно в семье могли функционировать несколько Николаев Николаевичей. В отличие от императорской фамилии не было нужды именовать их «старший» и «младший». Все было проще: кого-то звали до определенного возраста Колькой и Коляном, потом Николаем и Николой, ну и в свое время начинали именовать Николаем Николаевичем. К тому же соответствующая интонация исключала путаницу.
Лет эдак пятнадцать назад единственный и любимый сынок нашего Николая Николаевича отбыл по научному обмену в Штаты, да так там и задержался. Годовой контракт давно закончился, но шустрый Никола отлично устроился на какой-то научно-исследовательской фирме, потом из-за выполнения секретного пентагоновского заказа его оттуда вежливо попросили как гражданина не самой дружественной эрэфии, и он перешел преподавать в Оклахомский университет. Двое детишек, первенец, естественно, Колька, то бишь Ник, от жены-американки и, что немаловажно, белой леди поставили сына на крепкий якорь. Дом с пятью спальнями, гараж на две машины, бассейн, лужайка с барбекю. Семейные узы поддерживала Ирина Митрофановна, устоять под ее напором вряд ли смог бы и сам Джордж Буш-старший. Американское гражданство, правда, Никола принимать не спешил, может быть, не любил давать клятвы.
Николай Николаевич за океан не рвался, его тешила мечта, что в отсутствие Ирины Митрофановны он может покобелировать всласть, хотя, правду сказать, последнее случалось все реже и реже. «Что делать, – говорил он Сергею Петровичу, – наше поколение не рождено для продажной любви». Это правда, в эпоху расцвета их мужской силы проститутки существовали только для иностранцев и командировочных. Приличные люди устраивались по-другому, и как устраивались! Сергей Петрович в знак согласия кивал головой, порывался что-то сказать в подтверждение слов коллеги, но по молчаливому уговору друзья никогда не обсуждали вслух свои любовные интрижки, даже самые занимательные…
– Спасибо, ты