Исключение составляет нарядный центр. Прямоугольную площадь обступают здания райкома партии, центральной почты, единственной на весь город гостиницы и кинотеатра. Хотя он аккуратно отделан чёрным слоистым камнем, шедевром архитектуры его не назовёшь.
Городок прильнул к горе, самой большой и высокой из тех, что обступают его с трёх сторон. Высотой чуть более полутора тысяч метров, она покрыта густым лесом, кроме вершины, на которой в иные годы и летом остаётся снег. Она чем-то напоминает исполина, задумчиво смотрящего вдаль. Среди окрестных гор лишь она имеет имя – Улубаш2. Никто не может сказать, откуда пошло это таинственное название. Просто все знают, что так её называли всегда.
Существует поверье, что в древности, при набегах чужеземцев, албанские цари прятали в недрах Улубаша свои сокровища. Подтверждением тому – устойчивое мнение, что на противоположной стороне горы есть пещера. Её так и называют – Хазине3. Говорят, что вход в неё скрывается в самом конце глубокого ущелья. Правда, вряд ли кто-либо из местных жителей сможет утверждать, что побывал в ней или хотя бы видел её. Поэтому некоторые, назовём их скептиками, считают, что пещера – не более чем вымысел, красивая легенда. Однако для большинства населения Хазине – неоспоримый факт.
Конечно, лучший способ решить этот вопрос – организовать экспедицию и тщательно обследовать ущелье. Но кому это надо, что заставит лезть чёрт знает куда без веской на то причины? Разве что энтузиазм чуть тронутого любителя старины. Или из ряда вон выходящее событие.
Поэтому интерес местных жителей к горе ограничивается её почитанием как святого места и покорением. Для подростков пятнадцати-шестнадцати лет взойти на Улубаш является символом самоутверждения. Многокилометровый путь изобилует крутыми подъёмами. Если решил пойти на Улубаш, то воду необходимо брать в достаточном количестве, потому что найти её можно лишь недалеко от вершины: родник бьёт почти у самой кромки леса, на границе с зоной альпийских лугов. Кроме того, здесь небезопасно: вполне можно нарваться на кабана, волка или медведя. Поэтому на небрежно брошенную фразу «А ты поднимался на Улубаш?», не каждый джигит может так же небрежно ответить: «А как же».
II
5 августа 1984 года.
Три часа пополудни. На самой вершине горы Улубаш сидят на пронизывающем ветру два подростка четырнадцати лет. Скинув кеды с натруженных ног, они молча обозревают панораму, открывшуюся их восхищённым взорам.
Прямо под ногами уютно расположился утопающий в зелени садов родной городок, а за ним, до невысоких гор у самого горизонта – долина с обширными участками леса, плантациями лесного ореха, садами, пшеничными полями. И горы. Слева, справа и за спиной. Точно войско сказочных богатырей, безмолвно смотрят они на долину. Застыли в вечном дозоре.
− И всё-таки мы одолели её, – говорит один из них, жгучий брюнет с густой шевелюрой и тонкими чертами лица. – Вторая попытка оказалась удачной, даже немного скучной.
− Чего не скажешь о первой, – улыбаясь, замечает второй, голубоглазый блондин. Небольшая горбинка на носу придает его лицу мужественность и абсолютно не портит облик.
− Скажи, Заур, только честно, – говорит первый, – ты решился бы пойти тогда, если бы знал, что всё так получится?
− Ни за что.
− А ведь он мог убить нас. Даже страшно подумать, – говорит первый.
− Всё к тому и шло.
Некоторое время они молчат.
− Я давно хотел тебе сказать, Заур … извиниться, что втянул тебя в ту историю, – говорит первый.
− О чём ты, Эмин. Не бери в голову. Ты же не заставлял меня идти в горы. Это было наше общее решение.
Блондин кладёт ладонь на плечо друга. Лицо его освещает мягкая улыбка.
− Если эту переделку считать нашим первым в жизни экзаменом, то, я думаю, мы его не завалили.
− О да, – согласно кивает головой брюнет.
Немного помолчав, он спрашивает: – Ты часто вспоминаешь тот день?
− Бывает. Стараюсь не вспоминать, но получается не всегда.
− А я – почти каждый день.
Наступает долгое молчание. Два подростка на вершине горы Улубаш рассеяно смотрят вдаль. Возможно, они думают каждый о своём. А, может быть, вспоминают тот день, который многое изменил в их жизни.
III
26 июля 1983 года.
Только начало светать. Из дворов доносится кукареканье петухов. Иногда к их нестройному, но полному страсти хору присоединяются то мычание коров, то шум грузовика, то рокот трактора, спешащего вниз, в долину.
Эмин перебрался через соседский забор и подкрался к дому Заура. Тихо постучал в окно. Без ответа. Он подождал секунд десять и вновь постучал,