Долина Тёплых Ветров. Вадим Георгиевич Юнссон

p>В то утро, надо бы заметить, солнце светило как-то по-другому. Не то чтобы оно стало синим или сжалось до размеров огненной жемчужины… Нет. Скорее оно озаряло целый город куда более мягким светом, а мягким его можно было охарактеризовать оттого, что цвет сияния походил на чистый янтарь.

      Однако не только вышеупомянутое солнце не позволяло прибавить слово «обычное» к слову «утро» в один ряд. В принципе, весь Будапешт сегодня был как будто сам не свой…

      Например, такой случай можно было наблюдать в одном именитом ресторане венгерской кухни близ Площади героев. Известным он был по простой причине: высокая посещаемость (естественно, из-за главной столичной площади в паре шагов отсюда) не смогла побудить руководство взвинтить цены и снизить качество продукции. Так вот, шеф-повар Таддеуш Юхас, в народе прозванный Добрый Тади за любовь вкусно и сытно поесть, за характер, а также за ежевоскресные угощения настырных голубей в одном замечательном парке Верошлигет, что за Площадью героев, ни с того ни с сего добавил острейшего табаско вместо положенной пасты из сладкой паприки в свой фирменный соус, использующийся практически в каждом блюде в том или ином количестве. Затем, не проверив, отдал его подопечным, которые, полностью доверяя Доброму Тади, станут щедро добавлять «погибельный» соус при готовке. Резонно предположить, такая щедрость не приведёт ни к чему хорошему, исключая тех людей, каким настолько жгучая еда приходится по вкусу.

      Вниз по улице, на другом конце парадного проспекта Андраши, у одного из спусков к подземному трамваю близ Базилики Святого Иштвана, мороженщик Ласло уже был готов наброситься на курьера и не оставить от него даже мокрого места. Причиной такого приближающегося «извержения» послужила ошибка курьерской службы. Вместо мгновенно расхватываемого в жаркий день персикового пломбира они доставили по адресу две коробки венских сосисок, а у Ласло оставались только пара сотен грамм ванильного и клубничного мороженного. Казалось, ещё немного, и отнюдь не радостные обстоятельства доведут Ласло до срыва. К его счастью, курьер пообещал оперативно вручить заказанный ранее персиковый пломбир и кое-что сверх того в качестве извинения за ошибку к полудню. Такая новость остудила пыл бедного мороженщика Ласло.

      Впрочем, много чего ещё происходило тем утром. Возможно, по отдельности эти инциденты и могли бы сойти за случайности, но только не все вместе. Безусловно, что-то сегодня обязательно должно приключится!

      Запись №1

«Последний поезд в Париж»

      (Угасающие помехи, щёлканье кнопок и тревожный женский голос чуть издали)

      Раз. Два. Идёт запись? Хорошо.

      (Вздох. Приближенье девушки к микрофону)

      Дана Адамеску. Ведущий нейробиолог «Ауриги». Последний человек на станции. Последняя, кто избежала участи стать «угасшей». Сегодня…

      (Разлетающиеся в поисках мелкие предметы со стола. Дребезжание осколков разбивающихся песочных часов. Разгневанный, но беспомощный возглас)

      Проклятье! Я даже не могу вспомнить, какой сейчас год! Слишком долго приходилось прятаться, бежать, слишком долго пыталась быть хитрее моих недавних коллег…

      (Всхлип)

      Я очень устала. Уже несколько дней не спала. Почему-то и не хочется. Ведь когда проснусь, ничего не изменится, или, того хуже, за спиной окажется «угасший».

      (Перемещение лёгкого металлического объекта к Дане)

      Эта керосиновая лампа, как ни смешно, является для меня единственным источником света на всей этой сверхсовременной станции, где уже ничего не работает. Бушевание отблесков огня делает кабинет ещё более призрачным, чем он есть. Прямо как во сне. Хотя нет… Как в кошмаре.

      (Поскрипывание кресла)

      Опять это странное ощущение. Словно погружаюсь в густую жидкость окружающего пространства. Словно всё меняется вокруг меня. Не превращаюсь ли я?

      (Короткий смех, скорее символизирующий участь одинокого кита, загнанного судьбой на берег жёлтого острова)

      Ты отвлеклась, Дана. Программа «Аурига», в честь неё назвали станцию, изначально имела другую цель. Директорат поручил нам создать лекарство, либо найти способ противостоять «угасанию». Они послали нас сюда ровно тогда, когда были зафиксированы первые случаи болезни в отдалённых, едва развившихся колониях. Как будто правительство было к этому готово.

      (Где-то далеко некто или нечто опрокидывает лабораторные шкафы и приборы)

      Доклады сообщали о единичных случаях помутнения рассудка. Ничего особенного для молодых колоний, но затем жертвы болезни твердили массу, порою абсурдных, предсказаний, окончательно сходили с ума, делались агрессивными, пока не случалось невообразимое.