Опять пришла желанная весна,
И вместе с нею памятная дата.
Она волнует каждого из нас,
Кто на войне стоял в строю солдатом.
Хотя и много лет с тех пор прошло,
Места боёв не заросли бурьяном,
Следы войны в сердцах не замело.
Горят ещё у ветеранов раны.
Порой в ночной гнетущей тишине
Как наяву вдруг вспыхнет ярко пламя, —
Дорогами тревожными к войне
На лёгких крыльях устремится память.
…И вот они, знакомые места,
У Бреста, у Смоленска, в Подмосковье,
Где каждый камень, холм и высота
Обагрены обильно нашей кровью.
Перед глазами сызнова снега,
Окопы да холодные землянки,
Атаки озверевшего врага,
Гул самолётов, лязг и скрежет танков.
В дыму, в огне рубеж передовой,
Не глохнут орудийные раскаты —
Идёт опять, идёт жестокий бой…
Встают, бегут и падают солдаты.
И так картины в памяти плывут
Под небом, жутким заревом объятом,
Пока не вспыхнет над Москвой салют, —
Салют Победы в мае, в сорок пятом.
И помнится: тогда над головой
Такое было небо голубое!
Оно над всей истерзанной землёй
Дохнуло миром, солнцем и покоем.
Иван Лапин, пгт Большеречье, 1990 г.
Уважаемые друзья, земляки!
Эта книга вышла в мае 2020-го, когда мы отмечали славный праздник, 75-летие Великой Победы. Каждая глава в этом сборнике посвящена памяти наших родных, которые воевали на фронте, работали в тылу, восстанавливали страну, растили детей, трудились на заводах и в колхозах. В этой книге наши искренние, чистые и честные слова благодарности родным.
Светлая память ушедшим. Долгих лет всем живым. Кланяемся вам до земли!..
Из семейной летописи Виктора Гаюнова
Родился в д. Слобода Знаменского района Омской области, живет в Большеречье
Мой дед Безносенко Захар Корнеевич и бабушка Анисья Ивановна в 1905 г. по Столыпинской реформе приехали из Белоруссии в Сибирь.
Мои дед и бабушка в разные годы
Десять семей направились не в степную часть Омской губернии, а в таежную: в Тарский уезд, в 80 км от г. Тары. В урмане организовали деревню Загранное. С собой везли скот, сельхозтехнику, материалы. Вручную корчевали лес, освобождали для полей и посева зерновых. Сначала жили в землянках, а хлеб ходили печь за 10 км, в деревню Савгу.
Жизнь была нелегкой, да и суровая сибирская природа постоянно преподносила переселенцам свои «сюрпризы» – и зимой, и летом. Не раз приходилось вступать в схватку с медведем, хозяином этих мест. Бывало, что навещал косолапый деревню, рвал собак и даже коров и телок.
Семьи в основном были многодетными. Деревня состояла из двух улиц, рядом протекала речушка, на которой летом устраивали плотину. Улицы были широкими, летом сухими, покрытыми зеленью. Ребятишки в свободное время играли здесь в лапту и городки. Была школа, где обучались более 40 детей. Деления на бедных и богатых не было, жили кто как мог. Торжественно отмечались праздники, в клубе выступали и дети, и взрослые несмотря на усталость. А работать приходилось порой и ночью: на скирдовке и обмолоте урожая, например.
Моя мама и ее родная сестра Мария, моя тетя
По вечерам народ собирался в клубе, танцевали под скрипку и цимбалы, гармошку и балалайку традиционную кадриль и танец со смешным названием «Три лентяя». Старики сидели на почетных местах до конца вечеринки.
Во время коллективизации в деревне несколько раз организовывался колхоз, который потом разваливался. Видимо, не зря местный балагур Митька Устинов в своих частушках пел: «Кто за гриву, кто за хвост растащили весь колхоз!»
В таком доме бабушка с детьми осталась после раскулачивания
Окончательно колхоз установился 1931 г. и стал называться «Новый путь». К 1932 г. здесь было 45 дворов, в округе появилось еще 12 вновь организованных деревень.
Дед построил большой дом, держал шесть лошадей, четыре коровы и мелкий скот. Имел жнейку; на швейной машинке сам в свободное время шил верхнюю одежду деревенским жителям. У них с бабушкой родилось 11 детей. Двойняшки умерли маленькими, но выросли две дочери и семеро сыновей.
В первый раз деда арестовали по доносу соседа в 1932 г. Продержав в Тарской тюрьме почти год, не нашли доказательств и отпустили.