– Где вы? Я вас не вижу!
– Ах, простите меня за бестактность!– захлопотал баритон,– Это действительно неудобно. Считайте, что я нахожусь прямо перед вами.
С этими словами голос словно собрался в одну точку, и переместился к стене напротив, теперь он звучал более естественно.
– Так лучше?
– Гораздо… Но, будет еще лучше, если вы всё-таки станете видимым – я не привык говорить с пустотой.
– Да-да, конечно! Только разрешите несколько уточнений – с кем вам комфортнее вести диалог? Это должен быть мужчина? Женщина? Дело в том, мистер Новак, что я вирт, и могу предстать перед вами в любом обличье. Даже в виде неодушевленного предмета.
Роберт пожал плечами.
– У вас мужской голос… Оставайтесь мужчиной.
– Представителем какой расы мне быть?
– Это не имеет значения.
– И всё же…
– Решайте сами.
Теперь баритон говорил с еле ощутимым саксонским акцентом.
– Возраст? Рост? Комплекция? Цвет глаз, усы, борода? Предпочтения в стиле одежды?
– На ваше усмотрение.
– Интеллектуальный уровень? Высший, средний, ниже среднего?
– Пусть будет высший.
Понизив тональность, баритон доверительно произнёс:
– Вы позволите один совет?
– Да, конечно.
– Выбирайте средний уровень. Высший слегка зануден и к тому же, довольно часто оперирует малопонятными терминами.
– Хорошо, пусть будет средний.
– Отлично! Двигаемся дальше. Сексуальная ориентация вашего собеседника?
–Господи! – Роберт начал терять терпение, – да какая разница?! У меня всего один час на экскурсию! Давайте уже начинать!
Внезапно баритон перескочил на тенор с капризными нотками.
– Мистер Новак, позвольте вам пояснить, что я обязан следовать протоколу этикета!
Какое-то время ничего не происходило. Голос молчал. Роберт предпринял попытку примирения:
– Я так понимаю, что ориентация выбрана по умолчанию? Может, продолжим?
– Может, и продолжим… – обиженно произнёс голос и снова смолк.
Тем временем, обстановка в зале начала меняться. Освещение переключилось с полуденного на вечернее. С потолка полилась музыка. По стенам, сменившим белый – прохладный, на тёплый – золотистый свет, побежали красные всполохи. Ритмичные переливы золотого и красного пульсировали в такт приятной мелодии. Когда спинка кресла стала медленно опускаться, Роберт воскликнул:
– Это еще что такое!? Зачем это?
Тенор из капризного сделался ласковым, и начал баюкать.
– Не пугайся, голубчик. Я просто создаю настроение для нас…
Пытаясь удержать сидячее положение, Роберт замахал руками:
– Довольно! Я всё понял! Я выбираю традиционную ориентацию!
В тот же момент музыка смолкла, спинка снова встала вертикально, освещение накалилось до дневного. Прежний баритон осведомился:
– Как бы вы пожелали ко мне обращаться? Сэр, мистер, месье, господин, товарищ, сударь?
Роберт обреченно вздохнул.
– Пусть будет месье.
– Ну-ну! Больше жизни! Вам предстоит удивительное приключение! А вы, я вижу, совсем скисли.
– Поймите, я заплатил кучу денег всего лишь за один час пребывания в будущем! Прошу вас, начинайте, не тратьте моё время впустую!
– Но ваше путешествие уже началось! Несколько минут назад вы успешно переместились к нам из далёкого прошлого, и теперь я обязан принять своего гостя по всем правилам меж-временного кодекса гостеприимства! Я очень надеюсь на то, что вы проявите максимум понимания и не будете мне мешать выполнять свои обязанности!
Роберт недоверчиво поморщился.
– Вы хотите сказать, что я нахожусь в будущем?
– Да, мистер Новак, именно это я и хочу вам сказать.
Роберт ещё раз огляделся. Комната действительно изменилась, она стала просторней, её гладкие матовые стены светились изнутри, куда-то исчезла дверь, да и кресло под ним превратилось в нечто обтекаемое и податливое, готовое мгновенно подстроиться под седока, принимая любую форму.
– И какой же сейчас год?
Вместо ответа противоположная стена тотчас стала прозрачной, и в её глубине появились большие объёмные цифры. Они показывали середину двадцать третьего столетия.
– Теперь вы позволите мне продолжить?
Роберт молча кивнул.
«Как и когда это произошло?» – думал он, – «В какой момент я совершил этот немыслимый скачок во времени? Вот меня усаживают в кресло, вот техники производят последние приготовления, они тихо переговариваются, чем-то шуршат у меня за спиной. Пару раз кресло ощутимо сотрясает, и до меня доносятся торопливые извинения.