Лучи восходящего солнца так и расплавляли, жгли студеную, пронизанную прошедшим ночным холодом влагу росинок.
Все кругом пенилось, блестело и переливалось маленькими радужными, мигающими огоньками, которые блекли, готовые вот-вот растаять и исчезнуть не запоздало в тени, то здесь, то там размеренно тянущихся, набегающих черных туч.
Но, они как-то неожиданно загорались в проблескивающих сквозь них солнечных лучах множеством блесков и ярких зайчиков, резвились как маленькие детки и уносились в непроглядную даль.
И, там задерживаясь ненадолго, возвращались обратно отсветом уже больших огоньков.
Они сходились в одну точку и становились ярче, от чего щурились глаза и, высвечивали одним огромным сиянием, одной большой лучезарной вспышкой.
И, все как-будто разливалось и расплывалось одним неугасимым пламенем огня солнечного марева.
И, было такое ощущение, что вся земля до краев, обжигаемая этим испепеляющим лучистым светом, расходилась под ногами.
Да, от такого зрелища закипала кровь, все стыло внутри, и все как-будто напевало, нашептывало тебе какую-то таинственную, загадочную историю, сказку.
Все тянулось к тебе, как бы маня к себе, этакой игристой струйкой различных звуков, голосов, изредка прерываемых шумом нарастающего ветра:
Эмон….э… тиэ.. оо..шшш..уу… зээн… иии… ээ.. дии… приии..дии… шшш…
приииди… шш… сном укууутанный… прииди… явись… сномммм.. ии..дииии. и…
От вдруг откуда-то, доносящегося какого-то гула, толи эха -Мари слегка подернулась. Ей стало как то не по себе, страшно жутко, неспокойно.
Она сильней прижалась к дереву, возле которого сидела; как маленький новорожденный ребенок прижимается к груди матери.
Она неуклюже зашевелилась, чуть приоткрыла глаза и все тупо смотрела и, смотрела куда-то вдаль, в безвестность. А, голос ниоткуда все звучал:
придии. ии.. шшш.. ии ди… придиии… ии..лее… ооставъ… ии… ди… ии… придиии…
Она еще долго не могла прийти в себя, от этого пронзительного эха и причудливой гармонии голоса, звавшего ее в полусне.
Он как-то заунывно звучал и пел в ее юной головке, позвякивал и, отстукивал маленькими колокольчиками, неведомо для нее, сквозь потухшие сновидения.
Как тот туман в предрассветной мгле, который опутывал ее и, который постепенно рассеивался.
Она начала пробуждаться. Она все отчетливее стала различать окружающие ее предметы, которые как из затуманенной дымки стали выплывать, этакими «кочующими по волнам» кораблями с белыми парусами.
Все четче приобретая очертания реальности, но уже ни этих странствующих кораблей.
Ее взору начали проступать кроны елей, молодых сосенок, блики голубого бездонного неба; там, высоко летящих над ней курлыкающих журавлей.
К радости маленькой Мари, предстал во всей своей первозданной красоте, раскинутый до бескрайних пределов лес, с его одеревенелыми как столбы деревьями; утренней прохладной свежестью заводей, с цветущими купавами; мохнатыми листьями папоротника.
Ее полудремотное сознание приходило в свое нормальное русло. Хотя в ее глазах все рябило. И, еще витали зайчики и, музыка – эти непонятные мелодии все еще играли в ее ушах.
Да, эта диковинная музыка, клокочущие трели, все еще неодолимо звучали в ней этим дивным завлекающим голосом того неведомого, непостижимого.
И, казалось – она вновь так легко забывалась и, снова погружалась в объятия этого нашедшего на нее загадочного и таинственного сна.
На, какое-то мгновение Мари засыпала, покорно вверяясь его властному велению и, потом вновь пробуждалась и, так, продолжалось, казалось бы целую вечность.
– Кто это так непростительно и неблагодарно заигрывал с ней, спрашивала она себя. Кто и зачем, и ради чего? Она не могла, а может и не хотела до конца понять.
В ее мутном, сумрачном сознании все переваливалось верх дном, все завывало и кружило, этаким легким как шелк «призрачным оперением», в каком-то непонятном, безудержном, бесконечном танце.
Все выплясывало и заглушало чарующей, приятной музыкой. И, этот божественный голос неведомого, то реже, то с большей, клокочущей всеразрушающей бурей и силой, вторил ее прерывистому дыханию.
Захлестывал ее с головой и уносил бесследно, шаг за шагом куда-то. И, Мари уже не знала, происходило ли это с ней наяву или это был все тот же сон:
пш.. шшш… шш …и… шшш… шшш… придиии… шшшшш… песней. И…
шум… листвыыы… дете… услышь… Марии… Марииии прии… дии…
Все слышала она. И, сквозь скрежет зубов, она проговаривала своим трепещущим голосом:
Иду …иду …иду к тебе… дождись!
Погружаясь в мутном царствии убаюкивающей ее колыбели таинственного сна.
Конец