– И такое бывает, – хмуро ответил он, стараясь поскорее уйти, ну, давай, бывай.
– Да, подожди, а когда пересдача?
– Осенью.
Он быстро сбежал со ступенек, чтобы не приставали, еще не сдавшие экзамен по философии, одногруппники.
Конец июня выдался теплым, без дождей. Некоторые холодоустойчивые уже открыли купальный сезон, ныряли с набережной в реку с криками и гаками, выныривали, шумно отплевываясь и хохоча, кричали, что совсем не холодно, можно нырять. Лёха подумал, что может тоже нырнуть, но побоялся, вдруг выныривать не захочется.
«Плохие мысли», как называла их бабушка, в голову приходили давно, когда жизнь разделилась на «до» и «после». Жизнь с родителями и без них. Ему казалось, что жизнь без них проживает совсем другой человек. Да, тот же Лёха Данилов, весельчак и балагур, душа компании, всем готовый помочь, поддержать, иногда во вред своим делам. Даже чаще во вред своим делам, как будто назло старался все порушить в своей теперешней жизни. Вот и сейчас, завалил экзамен по философии, по предмету, который как говорил декан, он знает лучше преподавателя.
Лёха в раздумьях не заметил, как дошёл до университетского стадиона. Тот был пуст, все зачеты уже давно сданы, лишь один высокий спортсмен нарезал круги. Лёха плюхнулся на пластиковое сиденье и с силой потёр лицо.
Глупо конечно получилось, впрочем, как всегда спасал лучшего друга. Пашка объявил, что после сессии они с Маринкой женятся. Уже всю группу пригласили. Ну не мог он омрачить счастья будущей молодой семье, лучшим своим друзьям. И когда эта проклятая шпора выпала из Пашкиной штанины и покатилась по проходу, времени на раздумья не было, Лёха вскочил и подобрал её. Препод, конечно, заметил, был сильно удивлен, но с экзамена выгнал, велел приходить осенью.
Лёха понаблюдал за спортсменом, тот бежал ровно, спокойно, наверное, олимпиец, совсем не рвёт дыхание, как робот, все четко и выверено. Совсем не как у Лёхи в этой жизни.
В жизни «до» у Лёхи тоже было все четко и выверено, стабильно и от этого радостно. Семья, где мама и папа любили друг друга, школа, футбол во дворе, поездки к бабушке в деревню на лето. Там он и встретил двух своих самых лучших друзей. Первой он встретил Маринку, ну как встретил, вытащил из реки. Пошли с ребятнёй купаться на речку, крики услышали еще, когда шли через лес, он прибежал первым. Увидел последний взмах тоненькой руки и пузыри и бросился, хотя и сам не очень хорошо плавал. Но в тот момент как-то позабыл об этом, и силы откуда-то взялись. Нырнул, схватил за волосы и с силой дёрнул вверх. Девчонка была маленькая, худенькая, так что сил хватило. Ребята подоспели, помогли выбраться. С тех пор и началась их дружба с Маринкой. Вернее, первая дружить с ним начала она, таскалась за их компанией повсюду. Она была помладше года на два, в компанию ее не брали, не интересно. Но она, упрямая, все равно их поджидала на улице и шла поодаль, не мешала, но и не уходила. Стояла или сидела неподалеку, чертила палкой что-нибудь на песке или куклу камешками «кормила». Однажды, а в это лето к их компании уже повзрослевших мальчишек прибавились приехавшие городские девчонки, когда сидели дотемна у костра, пели песни под гитару, он не заметил вдалеке привычного силуэта Маринки. Встал, пошел по берегу реки, увидел ее, одиноко сидевшую на мокром стволе упавшего дерева. Подошел:
– Ты что здесь одна?
– Я, чтобы не мешать вам…
– Прохладно уже, иди домой, искать тебя будут.
– Не будут, я сказала, что я с тобой, меня и отпустили.
– Со мной, – повторил он, усмехнувшись, ну раз со мной тогда пошли.
Она радостно вскочила, взяла за руку.
– Ну, ну, не маленькая, – он высвободил руку, пошли.
К костру подошли вместе, ребята не удивились, привыкли к Маринке, дали место на бревне. Лёха снял куртку, накинул ей на худенькие плечики:
– Простынешь еще…
С тех пор они с Маринкой были неразлучны. И после каникул, в городе, тоже. Хотя и учились в разных школах, но находили время встретиться, сходить в кино, поесть мороженое. Они просто дружили, по крайней мере, так считал Лёха. Что на этот счет думала Маринка, он не спрашивал, маленькая ещё.
Пашку они встретили в деревне, когда приехали на очередное лето, Леха окончил десятый, Маринка восьмой.
Пашка, невысокий и упитанный, хорохористый, хвастливый, сначала им не понравился. В компанию приняли, но общались мало. А он почему-то все время пытался влезть между ними, то принесет Маринке тарелку клубники, «ешь, бабка сунула, а я не хочу», то на сельской дискотеке первым подскочит к Маринке на танец приглашать.
Танцевал он, конечно, классно, ничего не скажешь, с малолетства бальными танцами занимался. Сейчас бросил, комплекция не позволяла, но навыки остались. «Первый танцор на деревне», смеялась Маринка. Этим он ее и покорил. В танце Пашка преображался, казалось, что даже ростом становился повыше, от него веяло такой мужественностью, силой, и в тоже время нежностью к партнерше, что девчонки на танцах все чаще заказывали «белый танец». Он никому не отказывал, но Маринку выделял.
Лёха не ревновал, друзей