Он уже давно не ел, одно маленькое подсолнечное семечко, а еще лучше хлебная корка, могли придать ему сил. Но их у него не было – компания местных воробьев всегда была на страже. Их разведчики, чуть завидев еду, громким криком предупреждали своих. Это игра на выживание. Мама, я засыпаю… подумал он. и тут на него пахнуло приятным живительным теплом. Чирик разлепил свою уже успевшие сомкнуться маленькие глаза-бусинки и подпрыгнул от страха. Он не почувствовал, как, замерзший, упал на землю, и теперь его обнюхивала огромная собака. Из ее зубастой пасти валил клубастый пар. Чирик рванул вверх и отчаянно заработал крыльями в направлении человека, толкающего перед собой огромные клетки без крыши на колесах. Чирик опасался людей, они были непредсказуемы – могли накормить, а могли и бросить в воробья камнем. Тем не менее уже многие поколения его родного племени жили в непосредственной близости от людей – так было проще выживать долгими зимами. Его движение в сторону человека было почти инстинктивным, интуитивным. И Чирика практически втянуло вслед за человеческой спиной в огромные распахнутые ворота, за которыми стояли те самые клетки без крыши. – Кролики бы сразу сбежали из них, – мельком подумал воробей, с усилием долетел до угла помещения, забился в него и потерял сознание.
***
Когда Чирик открыл глаза, он подумал, что все произошедшее ему приснилось. Потому что над ним склонились несколько воробьиных мордашек. Черные блестящие глаза смотрели с беспокойством. Может быть он кричал во сне и переполошил братьев и сестер? Но уже через несколько мгновений стало ясно, что мордашки эти Чирику не знакомы. Значит, он среди чужих. Воробей с трудом поднялся на лапы. И тут услышал за своей спиной голос:
– Добро пожаловать в новую жизнь, дружок! Там-то тебя изрядно потрепало, да?
Насмешливые нотки не почудились Чирику. Он обернулся на звук и клюв к клюву встретился с темным молодым воробьем. Глаза его были блестящими, перья лоснились и ровно лежали на сильной груди и гладких крыльях. Было видно, что этот воробей не испытывает тягот зимней птичьей жизни.
– Я заснул на морозе, – сказал Чирик. – Это воробьиный рай?
Темный воробей засмеялся, его поддержало хихиканье нескольких других сородичей.
– Можно сказать и так.
Чирику стало грустно. Значит, он больше никогда не увидит любимой застрехи и свою родную стаю. Про рай он слышал из рассказов людей. Вечером, сидя на крыльце своего дома в родной чириковой деревне, человек с оперением на лице читал своему птенцу книгу, которой говорилось о Рае. Чирик слушал его с ветки ближайшей яблони. Из истории, прочитанной человеком, он понял, что в Раю хорошо. Но воробей не хотел в Рай, если там не будет его мамы, сестричек, братиков, теть и дядей. Он любил их и все хорошее привык делить с ними, и именно этому учила его мама. Получить что-то хорошее, например, кусок вкусной булки, оброненной человеческим птенцом, и насладиться этим в одиночку, было не в воробьиных правилах. Так делают только синицы. Ну или кошки, но с них вообще никакого спроса – беспринципные создания.
– Меня зовут Эктоп, -сказал темный лоснящийся воробей. – Тебе повезло, теперь ты будешь жить здесь, с нами.
Чирик не понял замысловатых слов, а такое витиеватое имя у воробья он слышал впервые. В их деревенской стае воробев называли Чириками, Чиками, Чикчириками, Чивами. В его семье было еще два Чирика. Хотя он часто слушал разговоры людей, живших под его крышей, и они упоминали о далеких странах, где все не так, как у нас, другие имена, другие слова. МОжет он в другой стране? Но ведь в целом он понимал язык здешних воробьев. Озадаченный вид Чирика о многом сказал Эктопу. Он решил все прояснить, не дожидаясь вопросов.
– Полетели, мы все тебе покажем. Кстати, как тебя зовут? – Чирик не успел ответить – Наверное, какой-нибудь Чив? На следующем совете тебе дадут новое имя. Новое имя – новая жизнь, везунчик.
***
Он летел вслед за Эктопом над огромным полем, похожим на лабиринт. Всюду были расставлены вещи, похожие на те, которые от видел, заглядывая в окна людей. Этими вещами они пользовались для еды, сна, чтобы сидеть перед светящимся ящиком с заключенными в него мелькающими и постоянно меняющимися существами.
– Это человеческий магазин. люди приходят