Про память и сердца. Марк Веро

шно Обоняшкой, которая припадала на ногу от рождения. Рыжий Ушик с Добрым Глазиком навещали их по два раза в день, приносили горячую похлебку, которая так удавалась Глазику! Как никак, они были не только их соседи, но и родственники: Нарциссус приходился жене Рыжего Ушика родным братом.

      – Послушай, братец, – увещевала Добрый Глазик, – ну, нельзя же так всю неделю валяться!

      – Я не валяюсь, – спорил тот, – я весь пострадавший и залечиваю рану!

      – Но это же всего ушиб был! – не вытерпел Рыжий Ушик, глядя на страдальческое лицо Нарциссуса. – И потом, он уже прошел давно у тебя! Гляди – совсем здоровая нога, хоть и чуть хромаешь.

      – Вот именно! – возразил Нарциссус. – А раньше она была полностью здоровая! А как мне моя память живо рисует ту страшную картину до сих пор! Все в мельчайших деталях помню!

      – Может, потому и хромаешь, что помнишь? – спросил Ушик. – По всему видно, что давно уж прошел ушиб!

      – Бедный братец! – Добрый Глазик верила всему безоговорочно, сердце имела нежное, и не могла без слез и участия видеть страдальцев.

      Пышно Обоняшка тут же крутилась, у кровати мужа, меняя ему подушку на новую, более мягкую и чистую.

      – Вот сестра меня понимает! – закрыв глаза, пробурчал Нарциссус.

      Рыжий Ушик посмотрел на жену и погладил густую бороду, отливающую легкой рыжинкой. Он всегда успокаивался, когда смотрел на супругу.

      – Ну ладно! Мы чего к вам пришли…

      – Помимо супа? – переспросил Нарциссус. – Это же главное!

      – Да, помимо него, – не стал спорить Ушик. – Храбрый Ушик протрубил в рог.

      – Это значит…

      – Да! Это значит, что день моего появления на свет завтра, и он нас ждет!

      – А ты опять о нем забыл? – захихикал Нарциссус. – Каждый год одно и то же! Как ты умудряешься?

      – Да вот сам не знаю. Видно, моя память устроена по-другому. Твой вот день помню прекрасно…

      – Еще бы! Я и сам свой день помню прекрасно.

      – А что с моей памятью не так, сам не знаю. Хорошо, отец всегда начеку!

      – Не видел его с прошлого года. Так же лупит белок? – усмехнулся Нарциссус.

      – И вовсе не лупил он никогда их. Так… грозился… Больше для острастки. Норов у него такой вот.

      – О да, помню, помню!

      – Так как? Вы придете?

      – Ой, а мне платья когда же теперь готовить? – заволновалась Пышно Обоняшка. Она всегда считала себя первой красавицей холмов.

      – Не переживай, я тебе помогу! – успокоила ее Добрый Глазик.

      – Ой, как хорошо, как хорошо! Новый фасон можем придумать, обернуть гирляндой из цветов. Муж так хорошо растопил печь, что над нашим холмом зелень вся так и колосится, такая пышная, такая зеленая, – защебетала Обоняшка. – А какие запахи! Вы бы только чуяли! Ох, это непередаваемо!