Их соседка по улице Ольга действительно как-то уж слишком озаботилась личными делами Елены Андреевны. Как только Елена Андреевна переехала с сыном из Киева в Ирпень, так и почувствовала она опеку Ольги, которой тоже было пятьдесят пять и которая тоже жила без мужа. Елена Андреевна развелась со своим еще до пенсии – уж больно он стал ей напоминать предмет мебели: неподвижный, молчаливый, вечно недовольный и ничего по дому не делающий. Ольга же умудрилась вообще ни разу в жизни замуж не выйти. Но говорила она об этом легко, без сожаления. «Мне мужик на привязи не нужен! – как-то сказала она. – Привяжешь – будет, как собака! Будет лаять и кусаться!»
Вышла Елена Андреевна к калитке и увидела свою соседку, а рядом с ней – поджарого, побритого мужчину лет шестидесяти пяти, с выразительным лицом, волевым подбородком, с седым ежиком волос и с выцветшим брезентовым рюкзаком на спине.
– Леночка, вот, познакомься! Это Степан! Он мне коровник починил!
Елена Андреевна посмотрела на этого Степана с доброй иронией во взгляде. Коровника ведь у нее нет, да и чинить вроде пока нечего. Целое всё! А так просто впускать незнакомого мужчину в дом у нее привычки не было.
Но Степан, хоть и заметил в глазах хозяйки несерьезное к своей особе отношение, всё равно приветливо наклонил голову.
– Может, вам садовник нужен? – с надеждой в хрипловатом голосе спросил он.
Степан одет был аккуратно – черные брюки, тяжелые ботинки на толстой подошве, тельняшка.
– Так садовников ведь в конце зимы нанимают? – удивилась вслух Елена Андреевна.
– А я наоборот, начну сейчас, а закончу поздней зимой – обрежу деревья, всё расчищу и дальше пойду. Деревьям уход круглый год нужен! И платить мне много не надо! Сто гривен в месяц положите, плюс ночлег и еда. Да я и сам готовить люблю…
«Сто гривен в месяц?! – мысленно поразилась Елена Андреевна. – Что за дешевый мужик?! А с виду ничего, крепкий!»
Оглянулась назад. Думала сына увидеть да с ним посоветоваться. Но Игоря на дворе не было. А может, и хорошо, что не было. А то сказал бы, что мать на старости лет свихнулась, раз всерьез задумалась садовника за сто гривен в месяц нанимать!
– У нас домик маленький, – вздохнув, произнесла она, не решившись без сына принимать решение.
– Да мне дом не нужен. Я могу у вас и в сарае спать. Главное, чтоб было чем зимой накрыться. Водку я не пью, воровать – не ворую…
Хозяйка перевела вопросительный взгляд на соседку. Ольга кивнула, словно знала этого Степана долгие годы.
– Ну, оставайтесь пока, – сдалась Елена Андреевна. – У нас сарай кирпичный, пустой, мы живности не держим. Там кровать стоит с матрасом. Розетка электрическая есть. Мне надо еще с сыном поговорить…
Степан тут же отыскал взглядом упомянутый кирпичный хозблок, выглядывавший из-за дома, и, кивнув, отправился туда.
– Ты его давно знаешь? – спросила хозяйка соседку Ольгу.
– Он уже как-то приходил, года два назад. Ничего не украл, все починил и в огороде помогал. Чего там?! Полезный мужик…
Елена Андреевна пожала плечами и отправилась в дом искать Игоря.
Игорь отнесся к внезапно появившемуся садовнику безразлично. Он жадно курил сигарету, когда мать сообщила ему новости.
– Пускай картошку копает! – сказал Игорь. – Мы всё равно вдвоем не справимся.
Картошку Степан выкопал быстро. Сам выкопал, сам на просушку на заднем дворе высыпал. Елена Андреевна тогда в первый раз тихо порадовалась его помощи. Тут же сто гривен ему выдала – авансом на месяц. А вечером приготовила ужин – из той же картошки и тушеного мяса.
Утром Игорь проснулся оттого, что через открытое окно комнаты доносилось радостное бодрое фырканье. Выглянул и увидел, как Степан, стоя в одних черных трусах, обливается у колодца холодной водой.
Заметил Игорь, что у Степана на левом предплечье какие-то размытые синеватые пятна видны, словно кто-то безграмотно старую татуировку выжигал или по-другому убрать пытался.
Любопытно стало Игорю. Вышел он тоже на задний двор. Попросил Степана и его ведром воды из колодца окатить.
Обожгла вода Игоря, приятно обожгла. Сам он зафырчал громко и радостно. А потом спросил Степана о его синеватых пятнах.
Степан посмотрел поначалу на тощего бледноватого сына хозяйки с сомнением. Мол, стоит ли с ним вообще говорить! Но глаза Игоря, светло-зеленые, проникновенные, вызывали на откровенность.
– Знаешь, – заговорил Степан негромко, – я бы и сам рад узнать, что там! Мне лет шесть-семь было. Больно было – помню, как плакал. Вроде батя мой в наколке этой зашифровал что-то. То ли для меня, то ли для себя. Дядька мой из Одессы мне так толком и не объяснил. Потом пропал мой отец, уехал куда-то. Я его не помню. Больше его не видел. Вырос у дядьки Лёвы и тетки Маруси в Одессе. Они мне рассказывали, что мать моя от отца сбежала, когда мне годика три было. Меня с ним бросила. Точнее, с бабушкой,