Двоюродный мамин дядя любезно и, что еще важнее, безвозмездно предоставил родителям в распоряжение двухкомнатную квартиру. Это был добрый и щедрый человек. Его душа была шире, чем экватор. Я прекрасно его помню. Он мог высиживать яйца. Как самая настоящая курица. Дядя Леня громко говорил, размахивал руками, словно лопастями мельницы, и никогда не унывал. Сейчас таких людей не делают. Модель снята с производства.
Родители переехали в незнакомый город, встретивший их вьюгой и пыжиковыми шапками. Их тогда носили все мужчины, как под копирку. Папа в своей кепке смотрелся паршивой овцой. Его даже не удостаивали взгляда. А если и удостаивали, то смотрели, как на дикаря.
***
Мама с папой познакомились в педагогическом институте. Мама училась на географическом факультете, папа – русского языка и литературы. Он был начитан, эрудирован, артистичен. Выступал на театральной сцене. Жгучий брюнет с пышными усами, как у молодого Боярского. Он впечатлял, покорял, разбивал сердца. За ним увивался сонм разномастных девушек. Не увивалась одна мама. Поэтому ее пришлось завоевывать. Папа истратил колчан стрел и пучок нервов, а мама укатила со своей группой на Кавказ. Как только вернулась, он тут же сделал ей предложение. Вынырнул из огромного букета астр и попросил больше никуда без него не уезжать. Мама подумала и ответила «Да». Тем более, что Кавказ ей не очень понравился: куча гор, а у нее боязнь высоты.
В городе мама занялась обустройством квартиры, а папа – поиском работы. Он обошел десятки школ, но везде вакансия учителя русского языка и литературы была занята. Папа забрел в глухие дебри. Там пахло чем-то тухлым. Людей не наблюдалось вовсе. Здание школы было неравномерно выкрашено в зеленый цвет. Папа поднялся на второй этаж, постучал в кабинет директора.
– Да-да! – голос из-за двери обнадеживал живостью.
Папа робко протиснулся. За столом сидел невысокий пожилой мужчина. Выглядел аляповато. Впечатление портил грубого покроя коричневый костюм. Еще – стоящие торчком редкие кустики волос по бокам выпуклого лысого черепа.
– Прошу вас, юноша, не робейте, – пропел директор, – Чем могу служить?
Папа объяснил цель своего визита. К директору почувствовал расположение. В общении тот был удобен и мягок, как пуф.
– Понимаю, понимаю, молодой человек, но ничем не могу помочь. Руки связаны, кадровый состав переполнен, трещит по швам. Зое Никитичной, почитай, восьмой десяток, а на заслуженный отдых и не собирается. И не спровадишь! Вы представляете: ни в какую! «Нет, нет, нет! – верещит – Только через мой труп». Между нами говоря, это единственный выход. Но я бы на вашем месте не особо рассчитывал, не рассчитывал. Зоя Никитична нас всех переживет. Вот увидите.
– Жаль, – сокрушенно произнес папа и поднялся,