Кости стариков покоились в земле; объятия молодых были неистовыми, стоны – сладостными, а слезы – горячими. В исступлении извивались тела, страстные вопли будили зарю. Свет звезд отражался и пламенел в глазах влюбленных. А после рождались дети. Столь же буйные и сильные, ловкие и яростные – как в битве, так и в любви.
Туманы кочевали в долинах; росы покрывали траву; после щедрых ливней разноцветные радуги повисали над степью.
Большая вода несла торговые парусники. Шли по горным тропам через перевалы конные и верблюжьи караваны купцов. Везли товары со всего света. Шумели богатые ярмарки: отбрасывала золотые блики посуда с далекого Инда, звонко ржали тонконогие арабские скакуны, били по рукам барышники-ногайцы, раскладывали шелка-бархаты бухарцы. Жажда наживы сводила к одному котлу прокаленного горячими ветрами араба, смуглого перса и узкоглазого сына Поднебесной.
А из глубин Азии, будто ветром сорное семя, поднимались несметные орды номадов и мчались по степи, неся смерть и разрушения. Лбами бревен, окованных железом, разбивали городские стены, на развалинах строили свои крепости, заводили свою торговлю, на костях побежденных утверждали свое владычество.
Но следом накатывали новые завоеватели. Тьмы и тьмы необузданных полчищ с диким ревом и ржанием, лаем и топотом, взмахом клинков и заревом пожарищ втаптывали в землю вчерашних победителей и кровью смывали их веру, законы и саму память о них…
В тучах песка и сами несметные, как песок, они текли, гонимые властной рукою своих ханов, текли и завивались на бродах и кормных пастбищах, как песок завивается вокруг серых камней.
От топота коней, от скрипа и грохота арб дрожала и стонала земля.
Неслись по ветру сухие листья и шары перекати-поля, и, следом, как солома, пролетала жизнь…
Несчетные орды надвигались на степь и таяли, превращаясь в затейливую дымку, исчезавшую бесследно, когда приходил тому час. Оставалась о них лишь память людская – память недобрая, цепкая, страшная.
Но выносливый и упрямый народ – степняки! Подобно горькой полыни, они пышно и отважно прорастали вновь и вновь, сколько ни заливали их кровью, ни топтали копытами. Ведь и полынь не дает цвета годами, а потом вдруг, вопреки всему, поднимется, расцветет, а дух какой по степи пойдет… Запах этот, ни с чем не сравнимый, – запах бесконечности, вольного ветра, вечной жизни… И любви!
Глава 1
Лайнер заходил на посадку над бурыми сопками. Мелькнула гладь реки. Клочья облаков плыли над городом, который стремительно приближался. Еще пара мгновений, стук шасси о бетон… И понеслась навстречу взлетная полоса.
Самолет подрулил к зданию аэровокзала – столь же серому и печальному, как все вокруг. Стюардесса попросила оставаться на местах до полной остановки двигателей. Косые струи дождя ползли по иллюминатору, размывая картинку за стеклом: серая трава, серые кусты, серый металлический забор… Татьяна вздохнула. Лето в Хакасию не торопилось. Но тут она увидела Анатолия в мокрой куртке, с огромным букетом в руках. Служащий в форменном комбинезоне, преградив ему путь, показывал на здание аэропорта, видно, объяснял, что нельзя встречающим находиться на летном поле. Археолог в ответ оживленно жестикулировал, улыбался и кивал на самолет. Затем приложил телефон к уху. И тотчас в кармане Татьяны весело затренькало.
– Таня, ау! – радостно прозвучало в трубке. – Как долетела?
– Хорошо долетела! – засмеялась она в ответ. – Жива!
– Ты не спеши, я сейчас поднимусь в самолет, – сообщил Анатолий.
Она облегченно вздохнула.
Все опасения, уныние, страхи смыло бурным потоком его энергии, которая ощущалась даже на расстоянии. Казалось, и тучи расступились под этим мощным напором, пропустив лучи солнца. И сразу все преобразилось. Засверкало, засияло, заискрилось, заиграло многоцветьем красок и запахов. Да, именно запахов, потому что в это время открыли выходной люк, и пассажиры потянулись к нему. Татьяна взялась за костыли. Одна из бортпроводниц тотчас бросилась к ней.
– Вам помочь?
Татьяна не успела ответить. Держа букет над головой и лавируя между пассажирами, к ней протиснулся Анатолий.
– Танюша! Вот и я! – возвестил он на весь самолет.
Вручив ей мокрый букет, подхватил на руки и направился к выходу. Следом едва поспевала стюардесса с костылями в руках. Татьянина коляска уже дожидалась хозяйку недалеко от трапа, а рядом с ней стояла краснощекая скуластая девушка в джинсовом комбинезоне и каучуковом плантаторском шлеме.
– Люся, подъезжай! – крикнул сверху Анатолий.
Через минуту Татьяна сидела в коляске. Краснощекая девушка улыбнулась ей.
– Люсей меня зовут. Я – ассистент Анатолия Георгиевича.
– А меня Таней, – кивнула Татьяна. И посмотрела на Анатолия. – Кажется, я плохо себе представляла, во что ввязалась.
– Что значит «ввязалась»? – удивился он. – Самое страшное позади! Ты в Хакасии, на родине предков! Радоваться