Бартел Д'Акри был начинающим тенором. Провожал её домой с распевок. Надменный малый с напомаженными усами. Дал ей эту песню ВЕТРЫ С ЮГА.
Сильный был ветер в тот вечер, как я зашёл за ней на собрание насчёт тех лотерейных билетов после гудвинова концерта в столовой или в зале заседаний ратуши. С ним, а я позади. У меня ноты вырвало из рук, ветер притиснул их к ограде школы. Хорошо ещё хоть. Какая-нибудь из таких мелочей портит ей настроение на весь вечер. Профессор Гудвин впереди, с ней под руку. Нетвёрдая походка. Старый дуралей. Его прощальное выступление. Чувствовалось, что последний выход на сцену. Может на месяцы, а может и навечно. Как она хохотала под свист ветра, накинула капюшон. Угол Накот-Роуд помнит тот порыв? Врфуу! Взлетели все её юбки, а боа чуть не удушило старика Гудвина. Она так раскраснелась на ветру. Помню, уже дома, расшевелил огонь и жарил ей баранину на ужин с её любимым Чатни-соусом. Пунш готовил. От камина видно было как она в спальне рассегивает свой корсет. Белый.
Скользкое шелестанье и мягкий шлепок корсета на постель. Нагрет её теплом. Любит дать себе волю. Потом сидела чуть ли не до двух, вынимая шпильки из волос. Милли, укутанная, в кроватке. Счастье. Счастье. Вот это была ночь…
– О, м-р Цвейт, как поживаете?
– Как вы, м-с Брин?
– Не жалуюсь. Как там Молли? Сто лет её не видела.
– Цветёт,– ответил м-р Цвейт игриво.– Милли устроилась в Малингаре, знаете?
– Это ж надо! У неё всё прекрасно?
– Да, в тамошнем фотоателье. Дела идут, как в горящем доме. Как все ваши подопечные?
– Живут, хлеб жуют,– ответила м-с Брин.
Сколько их у неё? Прибавления, вроде, не ожидается.
– Вы, смотрю, в чёрном. У вас не…
– Нет,– сказал м-р Цвейт,– я только что с похорон.
Придётся пожинать весь день, знаю наперед. Кто умер? Да когда? А от чего? Вертеть так и эдак, как подпорченный грош.
– О, Боже,– сказала м-с Брин,– надеюсь не из близких?
Пусть посочувствует.
– Дигнам,– сказал м-р Цвейт,–старый мой приятель. Скоропостижно скончался, бедняга. Сердце, наверно. Сегодня утром хоронили.
Тебя схоронят завтра,
Пока ж бредёшь по ржи
Дидл-дидл дам-дам
Дидл-дидл …
– Грустно терять старых друзей,– меланхолично молвили её женоочи.
Ну и хватит об этом. Исподволь: муж.
– А ваш бог и повелитель?
М-с Брин воздела свои большие глаза. Их-то она не утратила.
– И не спрашивайте,– сказала она.– Он и гремучую змею до столбняка доведёт. Сегодня вот зарылся в кодексы, отыскивает статью об оскорблении. Без ножа меня режет. Сейчас вам покажу.
Горячие