«Такая красивая девочка, словно куколка с картинки», – с умилением подумала Антонина Павловна.
– Ты девочка только никуда не улетай, я уж присмотрю за тобой, пока мама не вернется.
– Бабушка, а разве дети могут летать? – засмеялась девочка и продолжила лепить куличики из песка.
У Антонины Павловны задрожал голос, и она еле сдержала слезы. «Может быть, Валюша прилетела ко мне в виде того голубя? А я, дура старая, даже семечек не дала».
Вертолет стал кружить над районом и спускаться. На его брюхе видна была надпись «ЦЕНТРОСПАС». Пугающий рокот заставлял вибрировать стекла окон, и женщина перекрестилась, когда вертолет скрылся за крышей дома, утягивая за собой воздушные потоки с листьями. Подбежавший дворник Матвей сквозь шум прокричал:
– Тоня, что-то случилось! Авария какая-то. Видишь, спасатели летят! Я пойду в ЖЭК позвоню Петровне, может, она знает…
Кошмар
– Наймонд! Ты никогда не убежишь от меня! – закричал где-то за спиной пронзительный женский голос, похожий на раскаты грома и завывание ветра.
Наймонд карабкался вверх по скользким, острым камням, но ноги и руки предательски не слушались. Он спотыкался, скользил, силы покидали его, и он чуть ли не плакал, точно маленький испуганный мальчик. Тем временем, дождь усиливался. Кровавое небо низко нависало над беглецом, и красные липкие капли спадали сверху какими-то нитями, мочили беглеца и камни, по которым он карабкался вверх. Ему было невыносимо от обилия этой крови, но больше всего было невыносимо от жгучего голоса беспощадной к нему женщины.
– Оставь меня в покое! Оставь! – закричал Наймонд и, не удержавшись, кубарем полетел вниз, больно ушибаясь о выступы горы, весь перепачканный кровью, своей и чужой.
Там внизу он лежал какое-то время, пытаясь подняться, но только приподнял голову, находясь в какой-то ущербной, жалкой позе упавшего, на коленях, с упирающимися о мокрую землю руками. Перед ним стояла женщина без лица, та самая, что преследовала его. Он захныкал, заревел, кусая кулак до боли и понимая, что расплата неизбежна.
– Уйди, уйди… – вопил он, но странная женщина не уходила, и он чувствовал ее присутствие даже тогда, когда закрывал глаза.
«Почему у нее нет лица? Почему? – спрашивал себя Наймонд, но не находил ответа.
Словно пьяный художник закрасил все бесцветной краской, затер глаза, рот, но упавший мужчина все равно узнал в ней свою первую жену Риту.
– Наймонд, отдай мое сердце! – потребовал голос, и мужчина увидел, как половые губы женщины шевелятся и раскрываются, подобно рту.
– Уйди, уйди… – все еще настаивал он, всхлипывая.
Из-под ее правой груди вдруг потекла кровь. Она стекала по всему телу, и когда женщина стояла на месте, вокруг образовывалась красная вязкая лужа, медленно разрастающаяся и подкрадывающаяся к Наймонду. Тогда он в каком-то диком животном страхе попятился на четвереньках и закрыл себя руками, словно