Сорванная жизнь. Наталья Кожевникова

ный ров несколько раз заваливали землей в попытке замаскировать вид и вонь нечистот. Но он быстро обрастал мешками, отходами и прочим хламом. Ближайший мусорный бак находился черт знает где, а может его и вовсе не существовало… Зимой свалку заметало снегом, и она превращалась в ледяную горку с крутым склоном. Ребятня ползла сюда с санками и картоном. Единственная дорога, связывающая дачи с цивилизацией, проходила через это мусорное кладбище.

      Говорить не хотелось. Мы вглядывались в черную даль и молчали. Зияющая черная дыра всасывала в себя все пространство, все наши мысли. Под нами была изувеченная, изуродованная жизнь, а над нами сияла бриллиантовая россыпь звезд. Я не могла слышать Анькины мысли, но была уверена, что в эту минуту думали мы об одном и том же – как же нам выбраться из этой жопы…

      Глава 1

      Мне было семь. Остальные девочки были старше и опытнее. Они поочередно проигрывали свои выступления на пианино, а я сидела в углу и с восхищением их слушала. Я еще не умела играть такие сложные мелодии и представляла, что я буду скоро также красиво и быстро перебирать белые клавиши. Девочки одна за другой покидали комнату, пока я не осталась одна наедине с инструментом. До меня долетали звуки Турецкого марша из-за стены. Когда музыка стихла, я слышала только свое дыхание. Сейчас дверь откроется и придется идти. Секунда стала вечностью. А дверь все не открывалась. Тем страшнее становилось. Шаги… Дверь открылась, и я услышала:

      – Наташа, пора!

        Это была моя преподавательница. Высокая худощавая женщина с длинными каштановыми волосами. Когда меня привели год назад в ее школу, она долго рассматривала мои пальцы. Потом попросила повторить за ней то, что она играла на пианино. И меня взяли. Однажды я довела ее до истерики. Мои мизинцы никак не хотели слушаться. В очередной раз, когда эти предатели поползли в разные стороны, она схватила мои ладони и начала их яростно сгибать в нужном положении, причитая о том, как можно не следить за своими руками. На глазах навернулись слезы. Не от боли. От стыда. После этого урока мизинцы были послушны, как солдаты. А теперь она вела меня в зал с табличкой «Тихо! Идет экзамен!» И я очень волновалась, что мне опять будет перед ней стыдно.

      –Здравствуйте!

      Меня представили. В небольшом зале сидели преподаватели и родители. Я вскарабкалась на банкетку для детей. Ноги в белых гольфах забавно болтались в воздухе. Я не видела маминого лица, но мне стало спокойнее от ее присутствия. Когда я взяла первые аккорды, руки стали свободнее, и музыка полилась сама собой.

      – Хорошо. Теперь нужно выполнить дополнительное задание.

      Да они измываются! На пюпитр установили ноты. У меня была минута на изучение. Посчитав доли, я постаралась в уме проиграть мелодию. Взяла первый аккорд. Внутренний голос сам диктовал, что делать. Он был похож на голос моей учительницы.

      После экзамена учительница подошла к маме, и они тихо о чем-то разговаривали. А потом мы пошли домой.