– Нет. Я не нуждаюсь в помощи. Смотри!
С этими словами он уверенно сошел по трапу. За время рейса дети щедро добавили ему стати, румянца и голоса, а по мере приближения к Англии шаги его становились все шире и тверже; когда он ступил на причал, из тонких губ вырвался слабый, но радостный смех, и даже идущая позади сиделка перестала хмуриться, видя, как он припустил к поезду.
Словно ребенок, старик забегал вперед, и на нее нахлынуло умиление, если не сказать больше. Но вдруг ее сердце, устремившееся следом, пронзила чудовищная боль, накрыл полог мрака, и она упала без чувств.
В спешке бледноликий пассажир даже не заметил, что сиделки рядом нет, – так он торопился.
На перроне он выдохнул: «Наконец-то», – и крепко ухватился за поручень. Но тут его охватило тревожное чувство, заставившее обернуться.
Минервы Холлидей нигде не было.
Впрочем, через какое-то мгновение она приблизилась, побледневшая, но сияющая лучистой улыбкой. Она трепетала и едва не падала. Настал его черед подхватить ее под руку.
– Голубушка, – промолвил он, – ты мне очень помогла.
– Будет тебе, – спокойно ответила она, выжидая, когда же он наконец по-настоящему ее разглядит. – Я, между прочим, никуда не спешу.
– Ты?..
– Я отправляюсь с тобой.
– Но ведь у тебя были свои планы?
– Они изменились. Теперь особо выбирать не приходится.
Повернувшись вполоборота, она поглядела через плечо.
На причале толпились люди – у трапа явно что-то произошло. Среди ропота и криков несколько раз послышалось: «Врача!»
Бледноликий старик уставился на Минерву Холлидей. Потом перевел взгляд на толпу, пытаясь высмотреть причину такого любопытства, но увидел только разбитый градусник, отлетевший в сторону. Тогда старческие глаза вновь устремились на Минерву Холлидей – она тоже неотрывно смотрела на разбитый термометр.
– Голубушка, милая моя, – выговорил он после долгого молчания. – Пойдем.
Она взглянула на него в упор:
– Синяя птица?
– Синяя птица! – кивнул он в ответ.
И помог ей сесть в поезд, который вскоре дрогнул, загудел и потянулся в сторону Лондона и Эдинбурга, в сторону торфяных болот, замков, темных ночей и вереницы столетий.
– Кто же там лежит? – спросил бледноликий пассажир, провожая глазами причал.
– Бог его знает, – сказала старая сиделка. – Не могу ответить.
Поезд уже набрал скорость.
А через двадцать секунд вокзальные рельсы и вовсе перестали дрожать.
Одна-единственная ночь
Когда он, преодолев на солидной скорости первый отрезок пути, добрался до Грин-Ривер, штат Айова, там стояло безоблачное весеннее утро в преддверии лета. На трассе его «кадиллак» с откидным верхом раскипятился под прямыми лучами солнца, но перед въездом в городок, среди раскидистой придорожной зелени, богатства мягких теней и шепота прохлады, машина