Чудеса Джейми. Рэй Брэдбери

      Это был не первый день, когда он творил чудеса. Он делал их и раньше, но всегда как-то неуверенно: то неправильно загадывал желание, то мама с папой вмешивались, то другие дети из его седьмого класса слишком шумели. В общем, они все портили.

      Но за последний месяц он почувствовал, что волшебная сила захлестывает его прохладной волной уверенности; он купался в ней, нежился в ней, выходя потом из-под этого душа весь усыпанный каплями лучезарной воды и неся над своей темноволосой головой чудесный ореол.

      Пять дней назад он взял с полки семейную Библию с настоящими цветными картинками, где Иисус изображен еще мальчиком, сравнил со своим отражением в зеркале в ванной комнате и… ахнул. Он был потрясен. Это было то самое лицо.

      И разве теперь маме не становилось лучше с каждым днем? Ну, вот!

      Итак, в понедельник утром, вслед за первым, домашним чудом Джейми сотворил еще одно уже в школе. Ему хотелось маршировать впереди всего класса на параде в честь аризонского Дня штата. И директор школы, разумеется, выбрал на эту роль именно его. Джейми был в восторге. Девочки почтительно смотрели на него и украдкой толкали своими нежными, тонкими локотками, особенно одна по имени Ингрид, чьи золотистые волосы, шурша, коснулись лица Джейми, когда все помчались из раздевалки на улицу.

      Джейми Уинтерс так гордо держал голову, так аккуратно наклонялся к хромированному фонтанчику, чтобы напиться, так четко поворачивал сверкающий кранчик, так точно – с такой божественной безупречностью и неукротимостью.

      Джейми знал: рассказывать друзьям бесполезно. Засмеют. В конце концов, за то, что Иисус рассказал о себе, на Голгофе его прибили к кресту, пронзив гвоздями ладони и щиколотки. Теперь же разумней будет подождать. По крайней мере пока ему не исполнится шестнадцать и у него не вырастет борода, раз и навсегда явив потрясающее доказательство того, кто он есть на самом деле!

      Шестнадцать лет – немного рановато для бороды, но Джейми чувствовал, что сможет, сделав над собой усилие, заставить ее отрасти, если придет время и если будет в том необходимость.

      Дети высыпали из школы в солнечный весенний зной. Вдали виднелись горы, у подножия холмов расстилались зеленые кактусовые долины, а над головой простиралось огромное, ясное, синее небо Аризоны. Дети облачились в бумажные шляпы и красно-синие офицерские походные портупеи из гофрированной бумаги. На ветру распахнулись полотнища флагов; все с криками стали строиться по группам, радуясь, что на денек вырвались из классов.

      Джейми стоял во главе колонны, полный спокойствия и уверенности. Кто-то что-то сказал за его спиной, и Джейми понял по голосу, что это говорит малыш Хаф.

      – Надеюсь, мы выиграем приз, – озабоченно произнес Хаф.

      Джейми обернулся к нему:

      – Обязательно выиграем. Я точно знаю, что выиграем. Гарантирую! Заметано!

      Хаф был поражен такой непреклонной уверенностью.

      – Ты так думаешь?

      – Я знаю! Предоставь это мне!

      – Что ты имеешь в виду, Джейми?

      – Ничего. Просто смотри и увидишь, вот и все. Просто смотри!

      – Итак, дети! – хлопнул в ладоши мистер Палмборг, школьный директор, и его очки сверкнули на солнце. Немедленно воцарилась тишина. – Итак, дети, – произнес он, кивнув, – вспомните, как надо маршировать и чему мы учили вас вчера. Вспомните, как надо поворачиваться, чтобы свернуть за угол, вспомните те движения, которые мы разучили. Вспомнили?

      – Да! – хором ответили все.

      На этом директор завершил свое краткое выступление, парад начался, и Джейми зашагал впереди, ведя за собой сотни своих послушных апостолов.

      Ноги сгибались и выпрямлялись в коленях, под их шагами текла улица. Золотистое солнце ласково грело лицо Джейми, а он, в свою очередь, приказывал ему светить на небе весь день, чтобы все прошло безупречно.

      Когда парад вышел на Главную улицу и духовые школьного оркестра начали отбивать ритм сердец, а барабаны – отстукивать костяную дробь, Джейми загадал, чтобы они сыграли «Звездно-полосатый флаг».