Мертвый пурпур. Чернее Черного

ся и выкинул окурок в окно. Валерий Михайлев проехал еще несколько метров и остановил автомобиль. Почесывая отросшую кудрявую бороду, он впервые за долгое время оглядел маленький шахтерский городок, в котором прожил немалую часть своей жизни и откуда бежал, когда первые бомбы стали достигать своих целей. В салоне автомобиля играла старая добрая Ария, удивительно точно подчеркивая весь драматизм увиденного – большей части Антрацита уже не существовало…

      Смотри, близится финал,

      Этот век все силы растерял,

      Словно старый зверь, раненый зимой.

      Вокруг кладбище надежд,

      Вечный страх и торжество невежд,

      Будущего нет здесь у нас с тобой…

      Разрушенные страшными бомбежками пятиэтажки, высыпав свои внутренности во дворы и на проезжую часть, застыли изувеченными войной мертвыми остовами. Порывистый знойный ветер гнал из руин, закручивая в спирали, бледно фиолетовую пыль. В немыслимых позах повсюду лежали останки жителей в опаленной истлевшей на них одежде, с торчащими наружу костями, источающие ни с чем не сравнимый затхлый смрад, заглушающий даже запах бензина в салоне авто. Валерий отвел глаза – сердце добряка обрывалось, замечая среди обломков детские тела. Он до конца отказывался поверить сводкам новостей, что кто-то мог внезапно прервать жизни такого количества невинных. И вот теперь он сам наблюдал последствия жуткой резни.

      О, веры больше нет,

      Смыт надежды след,

      Ни любви, ни жизни.

      О, скоро грянет гром

      В небе голубом,

      Словно горькой тризны звон…

      Валерий скривился, выключил магнитолу и плотнее задвинул оба окна в автомобиле. Что поделать, он знал куда направляется – Антрацит был пограничным городком, а для путешествия в Дикое поле, любому страннику нужен хороший запас провианта и самого необходимого. Человек с щемящей тоской оглядел развалины, выискивая уцелевшие постройки. Не один город буферной зоны, в которых побывал Валерий, не был настолько разрушен как Антрацит, и пусть в этом не виделось особой надобности, путник решил сделать крюк и заехать в родное место.

      «Да ладно, не может быть так легко!» – воскликнул мужчина, приметив через несколько минут среди руин здание супермаркета, называвшегося в его бытность «Россия», по счастливой случайности пережившее бомбежку. «По любому, сегодня мой день!» – мужчина облизнул губы и отложил бинокль. – «Может быть, мародеры еще не все оттуда выволокли?». Падким на чужое горе Валерий не находил оправдания, себя же предпочитал называть «охотником за сокровищами». Огибая крупные куски бетона и арматуры, кроша стекло и кости погибших, нива медленно двинулась вниз по склону в сторону засыпанной мусором прямоугольной уродливой постройки. Дозиметр, встроенный в костюм путника, молчал, и мужчина, уже было потянувшийся за защитной маской, одернул руку.

      Остановившись напротив входа, Валерий обошел автомобиль и открыл багажник. Внутри задние сидения были убраны, а освободившееся место заставлено канистрами и завалено различным скарбом. Сверху лежал двуствольный обрез с лентами мелкой дроби. Мужчина крест-накрест надел их и, переломив оружие пополам, вложил в стволы патроны. Защелкнул – безопасность лишней не бывает. Звук эхом разнесся среди руин в гробовой тишине замолчавшего навеки города. Также взял две большие прочные авоськи и подвязал их к ремню. Подойдя ко входу, не сводя с него оружие, путник протер стекло и заглянул вовнутрь, прикрываясь от палящего солнца рукой, и смог различить стеллажи с поредевшими, но все еще имеющимися, продуктами. Потянул за дверную ручку. Стеклянная дверь не поддалась. Валерий хмыкнул и навалился всем своим немалым весом – никакого эффекта. Перехватив обрез, двинул несколько раз рукояткой по стеклу, и оно, разбившись и звеня осколками, частично осыпалось, освободив проход. «Прошу прощения.» – лукаво извинился Валерий перед мнимым хозяином и вошел внутрь.