Дальнобой. Часть 2. Бандиты. Андрей Михайлович Белоглазов

т раз я с ним на машине в Н-…ск не возвращаюсь, мне в Сибирь надо, к отцу. Поэтому я после загрузки двигаю в аэропорт Внуково. Долетел хорошо. Сейчас ругают Тушки, а мне они нравились. И летели они быстрее, чем нынешние Боинги и Айрбасы на добрую сотню километров в час, и выглядели гордыми стремительными птицами. Эксплуатируемые ныне европейские и американские лайнеры, с двигателями под крыльями смотрятся, как пожилая тумбовидная тетка с большими авоськами в каждой руке. Ну, да это ладно, с аэропорта до отца пятьсот верст почти. Пока до вокзала, потом на поезд – сутки почти добирался. У отца дома телефон, как только добрался – сразу звоню в контору в Н-…ск, узнать, как там Толик? Его пока нет. Нет и на второй день. На третий день узнаю, что Анатолия рэкетнули в Москве, слава Богу и сам жив-здоров, и груз в порядке. Сейчас он задерживается в Москве – дает показания, просит перевести ему денег. Деньги мы ему перевели. А в Москве его задержали больше, чем на неделю. Так что следующую поездку пришлось совершать без него.

      С Костей мы познакомились утром на УТЭПе. Костя – станичник, за тридцать лет. На лице у него через всю щеку шрам. Такой костистый мужик, знаете бывает такая порода людей. Встанет такой на весы, вроде и живота нет и худой, а на десять килограмм веса больше, чем люди его комплекции. Интересный факт: обычно, у них кулачищи большие. Поехали грузиться – заняло это почти весь день. Четыре места погрузки по Москве. А договаривались на три, но так получилось. Разругались по этому поводу мы с Костей. И дело за малым – пятьсот рублей надо всего добавить – это сто долларов почти. И дам я их ему, но позже, если хорошо доедем. Можно было бы и сейчас договориться, но не люблю, когда на меня орут.

      Слава Богу, выехали из Москвы, повернули на стоянку за постом. На посту, конечно, заплатили. Стоянка вроде бы должна быть охраняемой. Заезжаем, начинаем искать место где можно притулиться. Тут перекусить можно и магазинчик есть – продуктов в дорогу прикупить. И тут вижу, терки происходят на стоянке – кавказцы наезжают на водил. Стоят группой, руками размахивают. Кто на кого наезжает – ясно сразу. До поста ГАИ и километра нет! Беспредельщики! И, как черт из табакерки, на подножку КАМАЗа, с моей стороны, заскакивает южанин, одной рукой он держится за консоль зеркала, в другой руке у него ствол. Рэкетир бьет ручкой пистолета по стеклу. Из-за стекла особо не слышно, но как в немом фильме, можно догадаться, что оскаленный рот его орет:

      – ОТКРЫВАААЙ!

      Я оглядываюсь на Костю. Тот закусывает губу, и его лицо, обезображенное шрамом, перекашивается вообще нехорошо. Он перетыкает скорость, судя по всему до гашетки давит на газ и виляет по направлению зада запаркованной фуры. Мы зеркалом зацепляем самый край стойки тента – кавказца сносит. Я открываю окно, потому что зеркало сбилось, оглядываюсь – бандит лежит на асфальте. Признаки жизни вроде бы подает. К нему бегут земляки.

      – Поехали! – ору я.

      Но кричать не надо, Костя и так выжимает из своего КАМАЗа все. Несколько сот метров и развилка, мы сворачиваем с трассы «Дон» и уходим по направлению к дороге, которая ведет на Тулу. Номера у Кости ростовские. Очевидно, это нас и спасло, потому как было за что, со стороны джигитов, нам мстить. Молча отмахали верст двести. По левой стороне дороги замечаем ларек с надписью «Горячие сосиски, сардельки. Кофе».

      – Выпьем кофейка? – спрашиваю я Костю.

      Он останавливается, мы переходим на другую сторону трассы.

      – У Вас сосиски, как, большие? – спрашиваю я у хозяина ларька.

      – У меня сосиски под названием «Мужская гордость»!

      – Да? Ну тогда по две сосиски и два кофе, пожалуйста.

      Мы встаем за один из железных столиков перед ларьком. Вскоре появляется рослый хозяин и ставит перед нами две пластиковые тарелки, на каждой из них по две то ли сосиски, то ли сардельки реально циклопических размеров. Раньше никогда таких не видел, а сейчас подобные только в секс-шопах продают. Мы с Костей, не сговариваясь начинаем хохотать. Хозяин ларька, принесший нам второй ходкой кофе, улыбается, мол знай наших!