Окончив одиннадцать классов, эта дуреха надумала покорить Москву. Видите ли, она почувствовала в себе талант и захотела стать артисткой. Да не просто какой, а обязательно знаменитой. Вот едет поступать в ГИТИС. Вбила себе в башку, сама не знает чего. Что-то Олеся раньше не припоминала за младшей сестрой никаких талантов. В одиннадцатом классе эта самонадеянная дуреха пела в школьном вокально-инструментальном ансамбле и как видно вообразила себя звездой эстрады. А характер у нее с детства был настырный, уж если чего захочет, то вынь да положь. Ей родители всегда и во всем уступали, баловали. Вот и теперь видно не сумели отговорить, противную девчонку.
Олеся злилась на сестру за ее упрямство. Жизни Ирка не знает и не хочет понять, что здесь в Москве, таких доморощенных талантов, как в отстойнике грязи. И Олеся писала об этом ей в письме. Только не хочет Ирка слушать совета старшей сестры.
Лет семь назад Олеся тоже поддалась искушению и прикатила в белокаменную столицу с твердым намерением поступить во ВГИК. В результате – сразу же провалилась на первом экзамене. Было море слез и масса огорчений. И жизнь ее тогда круто изменилась. До сих пор Олеся не могла себе ответить, изменилась ли она в лучшую сторону, столько за эти семь лет она всего повидала. Но за что она могла поручиться точно, так это за утрату наивных представлений, которыми теперь грезит Ирка.
Не знает младшая сестренка, как было тогда Олесе тяжело. Деньги скоро кончились, и жить было негде. Пришлось ночевать у парней в общежитиях, делить койку то с одним то с другим, отдаваясь почти задаром. Но это было поначалу. Потом клиентами Олеси стали люди более состоятельные и у нее появились деньги.
Худо ли бедно, но за эти семь лет она сумела накопить на однокомнатную квартиру и купить вполне приличную «девятку», на которой теперь разъезжала по городу. А от тела ее не убудет. Главное, она не опустилась до уровня вокзальных шлюх, которые подставляют себя направо и налево за стакан вина и к тридцати годам успевают переболеть всеми болезнями, какие только можно заиметь, если быть неразборчивой в половых связях.
Дура Ирка – так в очередной раз подумала Олеся о сестре. Рассказать бы ей про все то, что пришлось пережить, и пусть она тут же на вокзале берет билет на обратный поезд и скорее катит назад, поближе к родителям и больше носа сюда не кажет. Ковровую дорожку тут для нее никто не расстелил. А нормально жить можно и там в Киеве. Да и не всем же быть артистками. В конце концов, можно прожить и без этого, лишь бы не уронить женское достоинство и гордость. Про себя Олеся так сказать не могла. Как не прискорбно сознавать, но за семь лет, пока жила тут, растеряла она эти качества, чего страстно не желала для сестры.
Олеся в очередной раз нетерпеливо глянула на часы. Надоело болтаться по перрону и мозолить глаза носильщикам и таксистам, выискивающим клиентов. Да и торопится она, об этом тоже забывать нельзя.
– Может тогда не ждать мне, уехать? – сказала себе Олеся, приходя к мысли, что за Ирку особенно беспокоиться не стоит. – Не маленькая она. Адрес мой знает. Ключи от квартиры я оставила соседке. Стол в кухне накрыт. Меня бы кто так встретил, когда я сюда приехала.
Послышавшийся негромкий голос за спиной заставил Олесю слегка вздрогнуть:
– Кажется, вы торопитесь? Могу подвезти. Мое авто тут рядом, за углом.
– Черт побери, откуда он узнал, что я тороплюсь. Неужели по мне это видно? – Олеся обернулась.
Перед ней стоял парень с надменным лицом покорителя женских сердец и пожирал ее взглядом, а точнее раздевал. Олеся не сомневалась, что прежде чем подойти, он осмотрел ее сзади с головы до ног и только после этого решил предложить свои услуги. Да и смотрит он на нее так, что готов не только ее подвезти, но и уложить в постель. Вон, какие у него глазища наглющие. А в целом лицо, в общем-то, ничего. И улыбка располагает к общению. Но голос грубый, вызывающий.
Из своего опыта Олеся знала, мужчины с таким голосом – откровенные грубияны, в достижение своей цели не способны на ласки с женщиной. И потому ей парень этот не понравился. Хотя может, и стоило спросить, с чего он взял, что она торопится. Но Олеся спрашивать не стала, сказала:
– Спасибо. Не надо.
Она посчитала, что разговор закончен, хотела отвернуться, но парень не уходил, настойчиво пялился на нее.
– Я сама на машине. Вы что, не понимаете? – несколько резковато произнесла Олеся, желая поскорее отшить этого доброжелателя.
Его улыбка обернулась хамской ухмылкой.
– Ну сама так сама. Я десять раз не предлагаю, – он повернулся и пошел по перрону дальше.
– А мне и раза предлагать не надо, – крикнула ему вдогонку Олеся и поскорее отвернулась, чтобы не видеть его рожу. – Ходят тут всякие козлы, – произнесла она себе под нос, вздохнув с облегчением. Стоит человек, ни к кому не пристает, так нет же, к нему самому пристают.
Но долго ей вот так стоять в одиночестве не пришлось. Когда Олеся достала сигарету, рука из-за ее спины протянула зажигалку, предлагая закурить.
Захотелось