17 апреля 2044. Париж.
«Ночь. Ладно, еще немного» – подбодрила сама себя Оливия, глядя в зеркало освободила черные вьющиеся пряди из резинки и попыталась руками придать им какую-то осознанную форму. Затем пробежалась взглядом по узкому бледному лицу и телу, затянутому в плотный темно-синий арамидный комбинезон со светоотражающими полосками и большой звездой жизни на правом плече, машинально проверив при этом состояние всех карманов и молний. Она, было, подняла взгляд, и успела снова отметить, что с каждым днем все больше превращается из бледной готичной красотки в банальный суточный труп, как явственно поняла, что в уборной есть кто-то еще.
– Нуконечно…
Рене сидел позади нее на столике, болтал ногами и разглядывал плитку на полу.
– Почему ты не в школе? – Оливия задала вопрос не оборачиваясь и продолжала смотреть на него через зеркало: закатанные снизу драные джинсы, свободная клетчатая рубашка и как всегда что-то непонятно-фиолетовое вместо прически наголове.
– Вероятно потому что мне тридцать восемь и я умер, сестренка! – Рене расхохотался и через долю секунды очутился уже совсем рядом, став тем самым статным мужчиной в серой
«тройке» с короткими черными кудрями, проседью на висках и вечной трехдневной щетиной. По воздуху разошелся аромат одеколона.
– Зачем ты постоянно появляешься? – Оливия почувствовала, как начало сбоить дыхание, а на коже выступили незаметные капельки пота. Ноги ослабли и вес тела пришлось перенести на руки.
– Просто ты сама хочешь меня видеть. – Он обнял сестру за левое плечо, прислонился к ее щеке, и, поймав ответный взгляд в зеркале, изобразил озорную клоунскую улыбку. – Послушай, Олли, перестань уже задавать себе глупые вопросы: ход событий не изменить. И вообще – тебе пора отдохнуть. Пум! – сказал он, приставив палец к еевиску.
– Просыпайся, напарница. Вот так, встаем осторожно. Умница. Рене заглянул в гости?-
Айзек заботливо помог ей подняться и держал всеми четырьмя руками.
– Угу, – только и смогла промычать в ответ Оливия. – О-о…мерзость.
–Ты о том, что на полу? Всего лишь остатки твоего обеда и кровь от разбитого о раковину лба, не более. Давай умоемся и пойдем в смотровую: нужно тебя подлатать.
Силы начали постепенно возвращаться к телу, но Оливия предпочла расслабиться и под шум текущей из крана воды полностью доверилась его рукам, отделанным бархатистыми пластиковыми панелями. Руки эти с поразительной скоростью и точностью сновали вокруг нее с мокрыми полотенцами.
Смотровая как всегда была наполнена стерильным, пахнущим озоном воздухом, а в каждый ее угол с потолка бил ослепительный свет. Оливия лежала на кушетке, а нависший сверху словно двухметровый бело-синий ангел Айзек, выставив указательный палец с раздвинутыми экранами, аккуратно запаивал рану на ее лбу.
– Ну вот и все, мадмуазель. Вашему прелестному личику не повредит один маленький рубец, который скоро исчезнет.
– Ты отнес меня на руках – это было очень мило, – с улыбкой сказала Оливия, повернувшись на бок.
– Ох, не надо романтики! – ироничным тоном бросил он в ответ, одновременно разбираясь с упаковками в шкафу. – Медицинской андроид эвакуировал тебя для оказания первой помощи. Для этого меня и создали.
– А еще у тебя очень дружелюбное лицо.
– Спроектировавший меня завод учел, что обводами лица, мимикой и строением тела я должен вызывать у людей симпатию и чувство защищенности.
– Да не умничай ты, Аполлон многорукий,– беззлобно пшикнула Оливия, – просто спасибо.
– Всегда! Между прочим, классические скульптуры брались врасчет…
– Ох!.. Сколько у нас времени,Айзек?
– Осталось еще два часа перерыва, а потом последняя смена.
– Пойдем, мне нужно поспать.
– Хорошо, но давай сначала возьмем немного крови на анализ. Вытяни руку. – Айзек подкатил табурет, и, держа в руках поднос с инструментами, присел рядом.
В комнате отдыха было темно. Только подсветка обозначала контур потолка, да на окно проецировалось изображение лесного озера с изумительно голубой водой. Оливия завернулась в плед и полулежа устроилась на груди Айзека.
– Слушай, из какой дряни теперь делают эти стабилизаторы? Мы уже все перепробовали.
– Олли, не думай об этом. Кейси ведь сказал, что это особенность твоего организма: просто ткани коры твоего мозга активнее отторгают губчатые электроды. Это один случай на несколько миллионов, но такое бывает.
– Все равно – дрянь. – Она поежилась. – Неужели не могут придумать что-то получше?Это риторический вопрос.
– Ты знаешь выход: можно уволиться и жить как все. Тогда ты сможешь удалить импланты.
– Во-первых социальные все равно придется оставить, во-вторых я не хочу как все девяносто процентов просто превращаться в животное.
– Тогда остается терпеть.
– Ты