Народные русские сказки. Южно-русские песни. Николай Добролюбов

песен, с нотами, – з голосами, как сказано на заглавном листке. Кто любит свой народ и не ограничивает его тесным кругом людей, получивших европейское образование, тот поймет радость, с какою приветствуем мы в литературе всякое порядочное явление, имеющее прямое отношение к народной жизни.

      Нашей радости не разделят, конечно, высокоученые мужи, погруженные в глубокие соображения о предметах гораздо высшей важности. Эти господа с улыбкой пренебрежения смотрят на труды, подобные труду г. Афанасьева, потому что не видят в них строгой разборчивости, достойной высших представителей наук и художеств. И как же иначе? Вся деятельность этих господ посвящена служению общих и чистых интересов отвлеченной науки и искусства. Для них важно все, что может составить звено в созданной ими системе, все, что составляет шаг вперед в науке, понимаемой так, как она создалась в головах их. Живые обыкновенные личности, как бы их ни было много и какое бы важное значение в жизни и в истории народа ни имели они, – не могут привлечь их высокого внимания; простая, действительная жизнь, без мудрствований и прикрас, с ее естественными потребностями и стремлениями, не удовлетворит их разборчивого вкуса. Им нужны идеалы в жизни и в истории, им важно только то, что составляет совершенство или приближается к нему в искусстве и в науке. Простые, обыкновенные явления уже не могут занимать их просвещенный ум, нежить их утонченный, облагороженный вкус. Они уже переросли тот период, когда человек отдается живым впечатлениям низших чувств; они теперь уже предались чистейшим наслаждениям, руководятся высшими интересами, живут мировыми идеями, и вследствие того брезгуют нашей смиренной, обыденной действительностью. С этой точки зрения они восстают и против полных сборников произведений народной поэзии, находя в ней недостаток просвещенных понятий и эстетического вкуса. Они говорят: «Что за охота нам, образованным людям, слушать народную балалайку после величественного концерта в певческой капелле или смотреть на балаганную комедь после трагедий Шекспира?.. Так точно – что для нас могут значить русские народные сказки, когда мы воспитаны на Гомере, Данте, Байроне и т. д.? что можем найти в малорусских песнях мы, приучившие свое сердце биться сильнее при звуках Шиллера или Гейне? Да если из патриотизма и ограничиться только своим, так разве нет у нас Пушкина, Лермонтова? Разве все, что можно взять из народной поэзии, не усвоено уже нашей, высшей литературе Кольцовым? После этого какое же нам дело до этих грубых, необразованных, неизящных произведений, которыми потешается младенческая фантазия народа? И к чему в печатной литературе эти сборники, да еще изданные так внимательно, с соблюдением местного выговора, с вариантами, примечаниями и пр., как это делает, например, г. Афанасьев? Пусть бы пропадали эти песни и сказки или по крайней мере вечно оставались в том кругу, в котором родились они. Если же непременно хотят уж показывать нам образчики народной поэзии, то разве нельзя ограничиться выбором двух-трех сказок, десяти или пятнадцати песен да сотен двух пословиц, которые поизящнее да поумнее? А то – великое утешение для образованного человека, ищущего в литературе полезного и приятного препровождения времени, – велико для него утешение – вдруг встретить грубую, неумытую мужицкую речь, не только во всей ее простоте, но даже с соблюдением всех искажений, сделанных местным наречием! Это просто ужас! Это еще хуже, чем мужицкие повести, которыми литература потчевала нас лет пять тому назад… Еще можно бы было одобрить такое издание, в котором собраны были произведения, имеющие поэтическое достоинство, вроде, например, макферсонова Оссиана, или важные в отношении к мифологии, истории, филологии, вообще в научном смысле. Но собирать народные прибаутки, анекдоты, сказки о козе с орехами, о лисе и волке и т. п. – все это недостойно ученого и литератора, который должен дорожить интересами науки и искусства».