Возвращаться с площади Революции по Советской улице до Интернациональной, затем заворот на Бочарную, по последней до Петербургской – по которой на пристань.
Сборный пункт для экскурсии в Кронштадт – пристань Кронштадтского пароходства на Васильевском острове, на так называемой Николаевской набережной. И пока достаются билеты, пока происходят проверка документов, посадка на пароход, вполне уместна небольшая справка, когда и как было организовано сообщение Петербурга с Кронштадтом.
Сообщение Петербурга с Кронштадтом
31 августа 1721 года появился указ Петра «Об учреждении почты между Петербургом и Котлиным островом». Этим указом узаконялось давным-давно начавшееся сообщение Петербурга с его передовым фортом – Кронштадтом. Сообщение это резко разделялось по времени года: зимой – по льду и летом – через Финский залив, иначе именуемый Маркизовой лужей. Это путешествие на 25 верст по морю считалось далеко не безопасным. Чтобы избегнуть этого длинного путешествия по воде, Петр стал искать по Финскому побережью такое место, от которого легче и безопаснее достигнуть Кронштадта. Сначала Петр выбрал Стрельну, но и отсюда переехать в Кронштадт было не совсем легко; тогда Стрельна сменилась Петергофом, а потом Ораниенбаумом. В оба эти пункты Петр и другие лица, которым нужно было попасть в Кронштадт, ездили по вновь устроенной Петергофской перспективе и из них уже переезжали Маркизову лужу на небольшом судне. Зимою же дорога прокладывалась прямо на Петербург, когда же была построена Ораниенбаумская железнодорожная ветка, то значительная часть проезжающих отправлялась по льду на Ораниенбаум и отсюда в Питер по железной дороге.
Издав вышеуказанное распоряжение о почте, Петр в том же году велел заготовить в Петербурге «подводы для пересылки почты и писем», а затем было приказано смастерить «почтовые буера» для нужных поездок и перевозов – таким образом, зимой думали перевозить буерами.
Было ли проведено распоряжение Петра в жизнь – мы не знаем, по всей вероятности, оно так и осталось на бумаге, и только с 1734 года опять появилось распоряжение «Об устройстве с наступлением зимы дороги в море, с постановкой на местах, где бывают полыньи, деревянных с перилами мостов и надзоре за исправным их содержанием» и второе, «О возобновлении с наступлением весны почтового сообщения водой между Кронштадтом и Петербургом». С этого времени эти распоряжения повторяются из года в год.
Что первоначальный петровский указ о кронштадтской почте, видимо, позабылся, можно заключить из того обстоятельства, что 2 мая 1735 года повторилось повеление «Об учреждении почты от С.-Петербурга до Кронштадта», и это повеление занесено в полное собрание законов за № 6719.
Как только лед становился крепким, прокладывали дорогу, ограждали ее по бокам вехами. С зимы 1749/1750 годов разрешили «поставить на половине пути избу для обогревания». Так зародился знаменитый впоследствии кронштадтский дорожный кабачок, о котором уже в 60-х годах XIX века, в эпоху так называемых «великих реформ», писали: «Теперь вехи, будки с колоколами, часовые уже поставлены на местах, построен настоящий кабак на сваях, учреждены многие второстепенные заведения этого рода, а потому зимнее сообщение может считаться совершенно устроенным».
Прогресс в устройстве зимней дороги главным образом выражался лишь в постановке нескольких будок с колоколами; часовые в этих будках во время метели должны были звонить через несколько минут и, таким образом, не давать путникам возможности сбиться с пути.
Петербуржец, желавший проехаться в Кронштадт, отправлялся (речь идет о 1830– 1850-х годах) на Козье болото – так звалась нынешняя площадь в Малой Коломне, в которую упирается теперь Торговая улица и на которой возвышается неуклюжий храм Воскресения. На этой площади стояли повозки кронштадтских извозчиков.
Это были крытые возки, запряженные парой небольших чухонских лошадок, коренник под большой расписной дугой, пристяжные наотмашь, с мелкими бубенцами; в кибитке было навалено достаточное количество сена – оно служило и для сидения, и для укутывания ног. Плата за проезд в такой кибитке бралась от 6 до 10 рублей, смотря по лошадям, состоянию дороги и, конечно, состоянию проезжавшего.
Часа в два, с небольшой передышкой посредине пути, в указанном кабачке, где можно было выпить рюмку водки, съесть пирожок, бутерброд, а в масленичные дни заказать и порцию блинов с семгой или свежей икрой, путник достигал Кронштадта, Петербургских ворот, которые на обратном пути были иногда очень и очень неприятны для путешественника. У этих ворот была таможня. «Вы желали отправиться в Петербург, – так рассказывалось в то время, – нанимаете кибитку, укладываете свои вещи, садитесь и отправляетесь до Петербургских ворот. Здесь вы обязаны выйти из кибитки, открыть ваши чемоданы, саки, картонки, на морозе или в караульном доме, где произведется обыск или обряд таможенного очищения. Лишь вы уселись в кибитку и хотите тронуться в путь, не тут-то было – является новая личность в сером зипуне и с белой бляхой на груди – это уже досмотрщик от пути, который без всякой церемонии начинает длинным железным прутом щупать по всем направлениям кибитки». Только после