Хотя…
Как-то раз по осени у нас в Сюдыкино, под тем самым бугром, который случайные люди горой прозвали, произошло одно невероятное событие, прямо-таки вселенского масштаба. А началось всё с того, что в субботу с самого утра начали в нашем селе всякие "чудеса" твориться. Степанида пикового туза в своей колоде не досчиталась. Петрович корзину сплёл ручкой книзу. Сашка вместо водки воды нечаянно напился. Машка Гришку сама на свидание пригласила. А Елизавета Тимофеевна вместо балалайки на тромбоне взялась играть.
Погода, кстати, в тот день стояла необычная. С утра дождь пробежался. Затем солнышко улыбнулось. Потом опять дождь заморосил. А к полудню снова солнце выглянуло.
Гидрометцентр местный, в лице Гаврила Семёныча, разъяснил позже, что этот природный метеоризм был вызван метеорологическим явлением странного происхождения, то ли магнетического, то ли ещё какого характера.
Ну вот.
Появился в Сюдыкино в тот день один странный человек. Вроде как русский, но в то же время не наш.
Ах, если бы Степанида пикового туза не затеряла, она в тот же субботний день смогла бы разгадать – что, да как, да почему. А так…
Пышногрудая девица Маруся, которую в Сюдыкино испокон все звали просто Машкой, заметила иноземного молодца одной из первых. Он шёл по грунтовке, ведущей из-за бугра, лёгкой походкой, изредка отмахиваясь от мух кустом крапивы и любуясь утками, купающимися в реке. Высокий, тощий, в неприлично немодных шароварах, с небольшой дерматиновой котомкой на плече.
Маруся, как полагается, низко наклонясь, полоскала в речке бельё. При этом её легкое платьице было подвязано чуть выше ляжек, полные ноги для устойчивости стояли врастопырку, а груди колыхались в подвешенном состоянии. Из такого-то неудобного положения Машка и увидела иноземного незнакомца. Он, в свою очередь, уставился на Марусю, как на невиданное зрелище, будто никогда не видел ничего подобного.
– Чего смотришь? – усмехнулась Машка. – Девок никогда не видел?
В ответ незнакомец только улыбнулся, присел на пригорок и, достав из дерматиновой котомки некий предмет, напоминающий черепок, начал в него дуть.
Звуки задорной мелодии побежали по речушке, переливаясь со щебетаньем птиц, кряканьем уток, шелестом камыша, и наполняя пространство весёлой гармонией. Услышав незнакомую доселе субстанцию звуков, утки выбрались на берег и вдруг, окружив иноземца, принялись дружно приплясывать! А приплясывая, в такт музыке взялись подпевать:
– Кря-кря-кря! Кря-кря-кря! Кря-кря-кря!!!
Выглядело это так необычно, что Маруся выронила из рук таз с бельём, который до этого успела поднять и, открыв рот от удивления, застыла на месте как вкопанная.
– Ну ты, парень, даёшь! – произнесла она медленно, когда незнакомец наконец бросил дуть в "черепок".
Мелодия стихла. Утки пошлёпали обратно в речку. Машка, забыв про уплывшее бельё, подошла к странному парню, заглянула в его необычные глаза, и, влюбившись без памяти, начала стягивать с себя платье.
– Пойдём купаться! – предложила Маша музыкальному иноземцу.
Обнаружив перед парнем все девичьи прелести, платьице шлёпнулось на траву, но он ничего не ответил, просто глупо улыбнулся и пошёл за ней в речку прямо в одежде.
– Ты бы хоть шаровары снял! – усмехнулась Машка, оглянувшись.
Ответа не последовало.
– Ты что, немой? – догадалась Машка.
Продолжая улыбаться, парень пожал плечами.
Вода была тёплой. Войдя в неё по грудь, Маруся снова оглянулась на парня и ужаснулась! Молодой человек в воде совершенно не отражался! Более того, половина его туловища, теряющаяся в водной глади, была не видна! Будто бы её и не было вовсе!
"Вампир!" – тут же мысленно испугалась Машка и поспешила выбраться из речки.
Улыбчивый парень тут же вышел за ней.
"Да нет, – выдохнула Маруся, опять-таки мысленно. – Наверное показалось! Вроде бы нормальный человек".
А что дальше было? Это я, с вашего позволения, чуть попозже поведаю! Времени сейчас нет. Сенокос у нас в Сюдыкино. Пойду косу подточу!
Часть 2
Ох, и погодка, скажу я вам, выдалась сегодня!
Не погодка, а чистая благодать! Не то, что в прошлую осень, когда в нашем селе непонятный иноземец объявился… Кстати, с сенокосом мы управились. Осмелюсь доложить, теперь наша единственная в селе корова, пеструха Дарья, в зиму с голоду не окочурится! И значит, пришла пора досказать вам начатую мной давеча историю.
Надела Маруся платье на мокрое тело, посмотрела снова на пришельца… А он сухой полностью! Будто и в воду не входил! И улыбка у него с лица всё не сползает и не сползает. Как приклеилась!
– Уж не блаженный ли ты? – спросила девица, разочарованно.
Иноземец опять