Вторая пуля поразила тот же косяк, но пониже. Запела «недостреленная» щепа. Упражнялись изнутри. Странные люди: зачем стрелять в дверной проем, если в нем никого нет, да еще и попадать при этом исключительно в косяк?
– Прекращайте, господа! – крикнул я. – Пожалейте наши нервы!
– Выходите! – поддакнул из-за сосны Шафранов. – Отделаетесь легкими звездюлями! – И подмигнул, делая вид, что ни капли не волнуется.
Суровый лес стоял повсюду. Все в этом квадрате было суровое – обросшие мохом сильные, высокие деревья, ершистый сухостой, земля, засыпанная жухлой хвоей, сучьями, буреломом. Даже дорога, проходящая в семидесяти метрах за деревьями, по качеству покрытия мало отличалась от суровой фронтовой. Передвигаться бесшумно по такому лесу – задачка абсурдная. Мы и прокололись, когда окружали «стилизованную» под муравейник землянку, в которую пролезли фигуранты дела. Трещали так, что нас услышали. Теперь, вместо того чтобы взять их тепленькими на выходе, придется брать внутри, а это такая морока...
– Что делать будем, Михаил Андреевич? – делая страшные глаза, прошептал из-под коряги молодой Топорков.
– Смоделируем ситуацию? – подмигнул Шафранов. Может, это просто тик?
– Штурмовать, – буркнул из канавы Хижняк, – только штурмовать. Ждать, пока они сами проголодаются? Хрен дождемся, а мы вот точно от голода взвоем. Лично я уже вою. Вскочил ни свет ни заря, только и успел маслица на сухарик намазать...
– Холестеринчик? – подмигнул Шафранов. – Друг сердца и сосудов?
– А я кофе на брюки пролил, – вспомнил Топорков. – Спешил, суетился... Отличный бодрящий эффект, между прочим.
– Везет тебе, – позавидовал Хижняк. – А я еще и спать хочу – полночи, блин, ворочался.
– Не пойду я первым, – отказался от почетной роли Шафранов. – У меня жена на материке. Топорков пусть топает – как человек одинокий, с не испорченной в загсе репутацией... Да и обстреляться ему не мешает.
– А чего сразу я? – возмутился Топорков. – Чуть что, так молодой, необстрелянный...
Чувство юмора на службе в Каратае не давало свихнуться окончательно. Но временами праздная болтовня подчиненных так доканывала...
– Помолчите хоть минуту, – попросил я. – Шафранов, Топорков, расползтись по периметру. Хижняк, держи дверь. Да соберитесь, мужики, будет вам и жрачка, и сон.
– Главное, чтобы не гроб на молнии, – крякнул Шафранов и куда-то покатился, напевая про «землянку нашу в три наката».
Главная примета в моей загубленной жизни – не следовать никаким приметам. Оттого и живой, что следую только разуму и иногда интуиции. В землянке было тихо. Что-то не так. Фигуранты затаились, ждали штурма, берегли патроны. А еще прекрасно знали, что у нас приказ взять их живыми. Поэтому гранатами забрасывать не станем, стрелять на поражение – тоже. Но что-то определенно шло не так. Я стащил с головы форменную «конфедератку», помахал ею в проеме. Землянка помалкивала. Сгруппировался и перемахнул через проем к другому косяку – трудно было меня не заметить. Снова ноль реакции. Выдержку проявляли? Вроде не должны, публика задерганная. А биться будут до последнего – знают, что после пристрастной беседы с костоломами Благомора их гарантированно пошлют на виселицу, как злостных заговорщиков. И не таких посылали.
– Помочь? – предложил свои услуги Хижняк, с удобством расположившийся по диагонали от входа.
Я отмахнулся. Взял на изготовку изделие Стечкина и нырнул в проем – правым плечом вперед, перекатиться, ударить по конечностям... Отсутствие сопротивления несколько обескуражило. Здесь вообще никого не было! Я ударился о земляной пол, сменил координаты и приземлился на колено, стращая стволом пустое пространство. В землянке было тихо, ни мебели толком, ни живых существ. Земляные стены заросли плесенью, стелился гнилостный дух. От когда-то крепкой лежанки осталась кучка разложившейся древесины. Имелась печка – ржавый короб и гнутое колено упертого в потолок дымохода. И провал у дальней стены. Я осторожно приблизился, включил фонарь. Осветил осыпающиеся ступени, прорубленные в глине. Подвал в землянке? Как интересно... Снова кувырок – с попутным выключением фонаря и быстрым перемещением во мраке. Никто не стрелял! Даже беспокойно как-то...
Глаза привыкали к темноте. В тусклом свете, поступающем сверху, проявлялся простенок из догнивающих досок, рядом еще один, узкий проход. Гулкая тишина – разрази меня гром, если рядом была хоть одна живая душа! Я полз на корточках, закусив фонарь. Проход змеился, мерк свет. Низкий проем, а за ним что-то вроде помещения. Мысленно окрестив его «накопителем», я стал готовиться к прыжку. Лучше перестраховаться – интуиция подсказывала, что за стеной никого нет. Странная, однако, конструкция. Чего только не встретишь в этих лесах! Заброшенных землянок тоже хватает. Но с разветвленной системой подземных ходов... Впрочем, можно объяснить. Положим, несколько