Об искусстве. Максим Горький

оторые наиболее легко и прочно закреплялись в памяти, – в формах двустиший, «пословиц», «поговорок», трудовых лозунгов древности. Искусство слова следовало непосредственно за трудом, в слово включались начала науки о приёмах борьбы с враждебными трудовой деятельности людей сопротивлениями природы. Несомненно, что искусство слова должно было явиться на десятки веков раньше всех первобытных религий, – на это указывает тот факт, что древние люди придавали слову магическую силу воздействия на диких зверей и на явления природы.

      Рассуждая с тою логически честной прямотой, которую внушает разуму честнейший его учитель и организатор – труд, мы имеем право утверждать, что уже в ту пору, когда люди научились владеть членораздельной речью, они осознали себя наиболее мудрыми и совершенными из всех животных. Труд, огонь и речь – вот силы, которые помогли людям создать культуру – вторую природу. Речь не только явилась источником взаимопонимания и тесного общения людей первобытного коммунистического общества, – она возбуждала в людях гордость и радость успехами их труда и, конечно, отражалась на продуктивности труда.

      Мы, люди Союза Социалистических Советов, ежедневно убеждаемся в том, что чем более продуктивен наш свободный труд, тем быстрее, сильнее, красивее растёт человек – самое сложное и совершенное соединение вещества, материи.

      Буржуазная история культуры рисует бытие первобытных людей в непрерывном страхе и ужасе пред неведомым и непонятным, изображает человека углублённым в размышления о том, что такое сон, смерть, огонь. Это утверждение требует пересмотра и проверки, как и все другие утверждения буржуазной науки о ходе культурного развития человечества.

      Древние сказки и мифы не отражают страха человека пред природой, а – наоборот, они говорят о победах людей над нею, о волшебной силе слова, способной преодолевать злые сопротивления вещества и явлений природы трудовым намерениям, процессам. Землетрясения, наводнения и вообще физические катастрофы не совершались ежедневно, и даже не каждое поколение страдало от них. Животные, не зная человека как охотника за их мясом, не испытывают страха пред ним, «дикари» Африки, Австралии, Зеландии при первых встречах с европейцами относились к ним доверчиво и мирно.

      Трагизм и ужас социального бытия явился тогда, когда люди раскололись на господ и рабов, – этот же момент был моментом возникновения религии.

      Теоретиками, боготворцами, проповедниками трагизма жизни служили оторванные от коллектива единицы, они и в наши дни продолжают проповедь, оправдывающую разделение людей на господ и рабов, на грешных и праведных, на заслуживающих адовы мучения или райское блаженство. Это они придумали наивную хитренькую и унылую религию Христа, горечь которой неуклюже подслащена нищенской щепоткой примитивного коммунизма.