После похорон настоятельницы, одна из старших монахинь вызвала к себе Элизу.
– Элиза, тебе не кажется странным, что тебя вызывает старшая монахиня? – спросила её Апрелия.
– Нет. А почему мне должно казаться это странным?
– Ну, я не знаю. Эта старшая монахиня никогда не вызывала монахинь.
– Может, её собираются назначить настоятельницей и она решает со всеми поговорить, но по отдельности.
– Ну, не знаю, может и так. Но тогда она и меня вызвала бы или других монахинь. Тебя вот, первой вызывает… а вдруг…
– Ну, надо же с кого-то начать, вот и вызывает меня. Давай не будем строить предположений, сестра Апрелия. Вот, поговорю с ней и узнаем, что она от меня хочет.
Элиза и Апрелия работали в шейной келье и здесь можно было им спокойно и громко говорить, гул швейных машинок, так же как и гул стиральных, заглушал все звуки и себя они тоже слышали с трудом. Но, вот, работая на кухне, они позволить себе обсуждений своих дел не могли, там было тихо и каждое слово могло быть услышано посторонними ушами. Элиза должила старшей монахине по швейной келье куда должна идти и почему и та отпустила её кивком головы.
Подойдя к келье монахине, которая её вызывала, Элиза некоторое время постояла у дверей, пытаясь расслышать, что говориться за чуть приоткрытой двери, но из кельи не доносилось ни звука. Элиза уже решила, что монахини нет и хотела вернуться, но на всякий случай постучала, чтобы быть уверенной, что там никого нет. К своему удивлению, Элиза услышала голос монахини, та позволила войти и Элиза вошла.
– Вы хотели меня видеть.
– Да, Элиза, проходи. – Уже все знали о том, что сбежала не Элиза, а Луиза. – Садись и слушай. Вот и пришло время стать тебе настоящей монахиней. Завтра состоится твоё пострижение. Ты пройдёшь только первую степень посвящения, прочтёшь необходимые молитвы, обетов давать тебе не понадобится да и имя у тебя останется прежним, обращаться к тебе будут по твоему имени, но уже с добавлением слова «сестра». Тебе крестообразно постригут волосы и отныне ты станешь монахиней. Пострижение обычно совершает настоятельница, но так как у нас сейчас монастырь временно без настоятельницы, а срок твоего посвящения уже подошёл и откладывать его больше нельзя, это считается большим грехом, поэтому таинство проведёт сам святой отец, в этом тебе несказанно повезло. Такое редко выпадает на долю вступающей в мир монашества, цени это и будь покорна воле Господа. Завтра тебя начнут готовить к обряду и потому на сегодня ты от работы освобождаешься, иди в свою келью и до завтрашнего утра оставшийся день и всю ночь молись. Поняла меня?
– Поняла. Могу идти?
– Да, ступай и молись. Молись, не переставая. – Старшая монахиня пристально посмотрела на Элизу и перекрестила её, что-то про себя шепча.
Элиза вернулась в свою келью. Помолившись некоторое время, она отвлеклась на свои мысли. Элиза думала о завтрашнем посвящении, но и не только о нём. Покидать монастырь, подобно Луизе, она не собиралась, в миру её ничего не ждало и ни к чему она не стремилась. Кончина её любимого продолжала тревожить ей сердце, забыть его она всё никак не могла да и не хотела. А без него жизнь ей была не мила. Она ещё Луизе говорила о том, что в молитвах находит умиротворение и покой, но в последнее время Элиза ощутила в себе какую-то перемену, однако, не могла понять, в чём эта перемена заключается. – «Покинуть монастырь?» – Задавала она себе вопрос. – «Нет. Покидать его я не хочу». – Отвечала себе. – «Стать монахиней?» – «Завтра я ею стану». – «Вести затворнический образ жизни?» – «Нет, не в этом дело». – «Чем-то заняться?» – «Да! Мне хочется чем-то заняться. Но чем?» – Ответа на свой вопрос она не находила. Вернее… ответ был, но она не могла его озвучить, пока… пока не встретиться кое с кем. И она решилась на встречу и встретиться именно сейчас. Элиза перекрестилась в знак удачи и покинула свою келью. Но покинула она не только келью, но и монастырь. Сегодня она была не привилегированном положении, ей было дозволено многое, уходя из монастыря она доложила старшей монахине, что идёт в храм, хочет исповедоваться перед завтрашним посвящение, повод был уважительным и ей позволили покинуть монастырь. Элиза торопливо шла в храм, но вовсе не на исповедь, ей хотелось поговорить со святым отцом и она была уверена, что он её выслушает.
Войдя в храм, она не увидела священника. Он был на исповеди. В ожидании святого отца Элиза зажгла свечу перед иконой, исполняющей желания и страстно попросила святой лик помочь ей.
– Сестра,