Так началось первое утро отпуска.
Изначально отпуск был задуман как курортный, хотя начинался совсем не курортно, то есть не так, как хотелось бы. После бессонного утра, верхняя полка плацкарты у туалета в вечернем поезде, идущем в сторону Сочи, не обещала ночного отдыха. Но весь отпуск был впереди. Заряд позитива от этой мысли компенсировал нескончаемый поток людей, тянущихся в сторону выше указанного «важного» заведения (как только поезд тронулся с места), и бесцеремонно хлопающих дверью тамбура. В вагоне же постоянно, не взирая на ночное время, бубнили разговоры, кто-то слушал плеер без наушников, где-то плакал ребёнок, смех, шуршанье пакетов и снова хлопок двери тамбура замыкал этот нескончаемый круг жизнедеятельности человеческих организмов.
Через два дня я уже стояла на привокзальной площади Туапсе, и таксисты наперебой предлагали свои услуги. Хотя в Питере на такой как я, не богато одетой, даже скромной на вид, никто не пытался бы сделать бизнес. Так же несколько навязчивых «предпринимателей» по сдаче лишних каморок в своих котеджиках подхватывали мои чемоданы, отчаянно жестикулировали, улыбались, и чуть ли не волокли меня к такси, чтобы я квартировалась именно у них.
Под натиском самой настырной женщины, я согласилась ехать смотреть предлагаемую ею комнату. А первый взгляд всё было без изъянов и за допустимую плату. Надо было разместиться, разобрать вещи, но сначала я решила утолить голод. Ведь в поезде практически не кормили. Кроме чипсов, минералки и бутербродов с деликатесной рыбой второй свежести не было ничего. Да и цена была раза в три выше, чем в магазине для людей с земным достатком.
Утренний курортный ветерок разносил по побережью ароматы близлежащих кафе. Это действительно был какой-то особенный ветерок, не сравнимый с ветром большого города. Пахло копчёным мясом, гарью, тушёными овощами, кофеем, сыростью и морской водой. И все эти запахи сливались в общее непередаваемое амбре. Одна кафешка показалась мне слегка надёжнее, чем остальные, в плане «не отравиться». Наконец-то и цена была приемлемая, памятуя поезд, и мест свободных хоть отбавляй.
Толстая рябая продавщица за стеклянным прилавком приветливо улыбнулась мне: «Туристка? Не местная? Проходи, проходи! Не стесняйся!!!» Было ясно, что здесь, в глубинке, борются за каждого посетителя и за каждые десять рублей прибытка в кассу.
Осмотрев ассортимент, я начала жалеть, что зашла. Пирожки, салаты, чебуреки, – все они были будто третьего дня, расставленные тут давным-давно за пыльным стеклом прилавка, что б он совсем не пустовал. Но продавщица с такой преданностью ловила каждый мой взгляд, бросаемый на тарелочки с предлагаемым, что мне стало как-то совестно и я попросила два чебурека с сыром. «С сыром только один», – словно обиделась продавщица, и, не дожидаясь ответа, предложила с мясом. Вот чего-чего, а мяса я бы совсем не рискнула тут брать, но она уже захватила здоровенными щипцами мясной чебурек, и я кивнула, опять-таки постеснявшись отказаться. На истёртую дощатую поверхность столика кассы, который был и подставкой для денег, за неимением специальной тарелочки, и местом выдачи еды, звякнуло блюдце. В этот момент мои чебуреки подогревались в микроволновке. И вот первый из них стартовал на это блюдце. Надтреснувший и подсохший не только от старости, но и от микроволновочного солярия, чебурек безвольно свесил свои края на дощатый прилавок. При виде этого в горле у меня встал ком, обещающий не впустить этот чебурек внутрь. Но продавщица, привычная к такой ситуации, ловким движением мясистого пальца подхватывала то один, то другой край чебурека и тромбовала в блюдце. Когда последний край был утромбован, она проделала тоже самое со вторым блюдцем и вторым, подоспевшим после разогревания, чебуреком. Выполнив всё должное, и, так сказать, закончив сервис, вся её фигура, действующая так слаженно, как бы расслабилась, она облокотилась локтями на всё тот же дощатый прилавок и медленно, вяло, словно не заинтересованно протянула: «С Ва-а-с 3 (Ии-дцат-ть) 7 (е-ем-мь) ру-б-ле-ейй». Подчёркивая каждое слово и всю сложность и важность подсчёта моего заказа. Хотя эти «С Ва-а-с», и особенно «37 рублей» были явной кульминацией всех её отлаженных действий, а может и кульминацией всего сегодняшнего торгового дня, тем более что чебуреки были последние.
Я присела за столик. Выпила кофе, и голод отступил сам собой, хотя к чебурекам приступать я не пыталась. Вернее, голод был не такой сильный, как казалось раньше, чтобы их есть. «Интересно, если я оставлю их здесь нетронутыми на блюдце, продаст она потом их ещё кому-нибудь? А может их уже продавали?», – думала я, стараясь не смотреть на жалостливо скорченный чебурек с замятыми пальцем краями.
Продавщица видимо что-то прикидывала, потому как она подсела ко мне и стала участливо расспрашивать,