Тайна гибели линкора «Новороссийск». Николай Черкашин

на линкоре «Новороссийск» матросом в должности электрика электротехнического дивизиона боевой части пять. Пережил страшную ночь 29 октября 1955 года. К горечи потерь примешивалась и обида на замалчивание нашей беды. Никаких официальных соболезнований, никакого траура, хоронили моих товарищей молчком по ночам на Северной стороне, как бы стыдясь их подвига. А ведь это был подвиг: моряки спасали свой корабль до последней минуты, и не было их вины в том, что смертельно раненный линкор опрокинулся посреди рейда… Об этой самой страшной трагедии советского флота молчали ровно тридцать три года, пока писатель Николай Черкашин не сорвал покров с мрачной тайны. Его статья «Взрыв», опубликованная в «Правде» 14 мая 1988 года, произвела на общественность эффект взрыва. Как справедливо заметил замечательный ученый-корабел профессор Н.П. Муру, это стало возможным благодаря гражданскому мужеству писателя. Ведь даже в разгар так называемой гласности тема «Новороссийска» ревностно охранялась военной цензурой и Главпуром. Прежде чем написать эту статью, а затем и документальную повесть «За три ночи до полной луны», Николай Черкашин прожил не одно лето в Севастополе, обошел десятки домов, в которых жили ветераны линкора, расспросил всех, кто был хоть как-то причастен к трагедии «Новороссийска». Потом была многоадресная переписка с иногородними «новороссийцами», работа в архивах… То, что сделал Николай Черкашин, можно сравнить с писательским подвигом Сергея Смирнова, открывшего нам всем героев Брестской крепости. Потом были телевизионные фильмы и встречи с читателями. Особенно бурно проходили они в Севастополе, где боль и скорбь о погибших на виду у всего города моряках не притупилась и сегодня. Писатель сполна выполнил свой гражданский и человеческий долг перед моряками «Новороссийска», добившись увековечивания имен погибших, которые выбиты наконец-то на безымянных плитах мемориала «Родина – сыновьям». Немало он сделал и для того, чтобы морякам линкора вернули их законные награды – ордена, к которым они были представлены полвека назад.

Михаил Полковников, матрос в отставке, ветеран линкора «Новороссийск»

      От автора

      Материалы о гибели линкора «Новороссийск» я стал собирать в конце 80-х годов с легкий руки начальника Аварийно-спасательной службы ВМФ СССР контр-адмирала-инженера Николая Петровича Чикера. Это был легендарный человек, инженер-судостроитель, настоящий эпроновец, крестник академика А.Н. Крылова, друг и заместитель Ива Кусто по международной федерации подводной деятельности. Наконец, самое главное в этом контексте – Николай Петрович был командиром экспедиции особого назначения ЭОН-35 по подъему линкора «Новороссийск». Он же разрабатывал и генеральный план подъема корабля. Он же руководил всеми подъемными работами на линкоре, включая его перевод из Северной бухты в бухту Казачья. Вряд ли кто-нибудь еще знал о злополучном линкоре больше, чем он. Я был потрясен его рассказом о трагедии, разыгравшейся на внутреннем рейде Севастополя, о героизме моряков, стоявших на своих боевых постах до конца, о мученической гибели тех, кто остался внутри перевернувшегося корпуса…

      Оказавшись в тот год в Севастополе, я принялся разыскивать участников этой горькой эпопеи, спасателей, свидетелей. Их оказалось немало. К нынешнему дню, увы, больше половины ушли в лучший мир. А тогда… Тогда еще были живы и заместитель командира корабля по политчасти, и командир дивизиона главного калибра, и главный штурман, и главный боцман линкора, и многие офицеры, мичманы, матросы «Новороссийска»… Шел по цепочке – от адреса к адресу… Севастополь, Севастополь… Линкор «Новороссийск» был растворен в этом городе, как растворяется память в клетках мозга.

      Вдруг улицы, спуски, набережные, по которым я так безмятежно бродил все свои летние отпуска, стали вдруг тревожными и скорбными. Горе проступало черными пятнами на белых стенах уютных домиков Корабельной, на лепных фасадах Большой Морской… Здесь живет боцман с линкора, там – искалеченный матрос, тут – семья погибшего офицера, а в соседнем квартале – вдова одного из инженер-механиков «Новороссийска»…

      Дело мое пугало меня. Сотни «кинолент», на которые гибель линкора была снята с разных точек, разными объективами и на разных «пленках», были разорваны в клочья и рассеяны по всему городу, по всей стране. Я собираю их куски, монтирую эпизоды, отдельные кадры… Жуткие кадры! Но они должны быть выстроены в единую картину.

      В те горячие суматошные дни, когда блокноты пухли от записей «показаний» участников трагедии и очевидцев, неожиданно пришла весьма ощутимая помощь от начальника Технического управления Черноморского флота контр-адмирала-инженера Юрия Михайловича Халиулина. Год назад мы ходили с ним на ракетном крейсере «Москва» в Варну, к мысу Калиакрия, почтить память адмирала Ушакова, одержавшего там блестящую победу над турками. Юрий Михайлович пригласил меня в свой кабинет, разложил на столе чертежи «Новороссийска» и документы с не снятым еще грифом «Секретно».

      – Читай, – сказал он. – Вникай. Но только ничего не записывай.

      Он ушел, оставив меня наедине с бумагами. Я читал и ничего не записывал: я не имел права подводить Халиулина. Ведь он и так пошел на нарушение режима секретности. И сделал это не ради меня, а в память тех офицеров-механиков,