…начали покидать его. И вот, в тот самый миг, когда он почти готов был сдаться на растерзание незримым когтям и клыкам, он увидел то, что меньше всего ожидал здесь увидеть. В просвете между деревьями, прямо перед ним мелькнуло сиреневое платьице, и раздался смех – тонкий, переливчатый, похожий на звон бубенцов…
Плясуны постепенно начинают замедлять свой танец, подводя это завораживающее действо к своему завершению. В воздухе над ними вдруг проявляется странное оптическое явление: что-то преломляет свет, и он начинает струиться по неспешно сжимающейся двойной дуге, точно обтекая некую преграду, очерчивая её огненным контуром, больше всего напоминающим крылья гигантского мотылька. Это сворачивается Поле Искажения, запоздало понимает Индра. «Крылья» всё уменьшаются, тают – до тех пор, пока не исчезают совсем.
Остаются только двое в масляной ванне. Мужчина и женщина. Разбитые и продрогшие. Прыжок отнял у них практически все силы. Того, что осталось, им едва хватает, чтобы самостоятельно подняться на ноги. На их трепещущие плечи тут же накидывают хламиды и спешно уводят вглубь корабля.
Одновременно с этим купол залы становится прозрачным. Публика разражается многоголосым восторженным вздохом.
Земля!
Она нависает над их головами величественным сияющим монументом – памятником самой себе.
В ней мало осталось от того, какой Индра её помнила. Теперь это грандиозное полотно, щедро расписанное всеми возможными оттенками синего и белого, с редкими вкраплениями бурого, серого и чёрного, кажется совершенно остывшим и безжизненным. С севера шапка ледников подступает почти к самому экватору. Поразительно, как там кто-то ещё может жить.
…На мгновение Андре застыл, как вкопанный, позабыв обо всём – даже о том, что на него идёт охота: так велико было его удивление. Но смех зазвенел с новой силой, совсем рядом, и Андре внезапно понял, что его зовут. «Следуй за мной! – говорил смех. – Доверься мне! Я выведу тебя отсюда». И Андре доверился.
Тотчас же у него точно открылось второе дыхание. Лихо перемахивая через прожорливые пасти буераков и змеистые щупальца корней, уворачиваясь от тянущихся к нему многопалых сучьев, он полетел на этот чудный серебристый звук – его последний маяк во мгле кромешной безнадёги…
Со всей грацией, на какую только способна неуклюжая, тысячетонная консервная банка, «Вильварин» совершает пируэт в невесомости, готовясь к стыковке. С этого ракурса через купол виден крохотный бесформенный комочек, от которого к поверхности планеты тянется едва приметная нить – точь-в-точь высосанная пауком муха, болтающаяся на паутинке. Впрочем, Индре прекрасно известно, что в космосе все пропорции обманчивы: на деле «муха» – это колоссальнейшая конструкция, простирающаяся на многие сотни километров и без труда способная вместить в себе дюжины кораблей подобных «Вильварину».
Такова она, Вавилонская башня нового времени. Последний уцелевший мост между людьми, что