© Рим Амирович Шарафутдинов, дизайн обложки, 2019
ISBN 978-5-0050-5956-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Я известный поэт.
В очень узких кругах.
Сколько зим, сколько лет.
В рифмах, словно в долгах.
Сколько лет, сколько зим.
Я кропаю стишки.
И занятием сим.
Покрываю грешки.
Водку, пиво и ром.
И любовь чужих жен.
И похмельный синдром.
И что лез на рожон.
С музыкантом дружу.
С уркаганом знаком.
Коль в тюрьму угожу.
Оправдаюсь стихом.
Не крутой и не лох.
Не в толпе, не в строю.
И не так уж я плох.
От людей узнаю.
Только время течет.
И уверен я в том,
Звезду не наречет
В мою честь астроном.
Не заплачет страна,
Что ушел на заре.
Хорошо хоть шпана
Помянёт во дворе.
Порастет все быльем.
Поутихнет братва.
Но на доме моем.
Не увидишь слова.
Что здесь столько то лет,
В рифмах, словно в долгах,
Жил известный поэт,
В скобках: в узких кругах
28. 04. 05.
Я старый год сегодня схоронил,
Шел крупный снег. Не обманули сводки.
Вполголоса молитву пробубнил,
И помянул стаканом теплой водки.
А после, по Есенински красив,
По Пушкински нелеп и безобразен.
Пошел туда, где выпив, закусив,
Шумел и веселился зимний праздник.
И в том шалмане сутки зависал.
Смирившись с настоящим как с погодой.
Лишь в память на салфетке написал.
Вот этот реквием по умершему году.
31. 12. 89.
Как легко, как банально, как просто.
Мне с уставом, шаблоном и ГОСТом.
Вот еще один день девяностого.
Схоронил я во мраке погоста.
***
Сижу, и взглядом диковатым,
Смотрю в зеркальное стекло,
А на меня устало, зло
Глядел оттуда лик помятый.
Себя в котором узнаю.
И мне становится тоскливо
От невеселого мотива,
Что ломит голову мою.
И я с трудом припоминаю
Дурное, пьяное вчера,
Где кто-то весело орал,
Метель ночную заглушая.
Да, было весело вчера.
Сейчас же нет того веселья.
Лишь новогоднее похмелье,
Да рваный ветер со двора.
01. 01. 90.
А. Загирову.
Он спал, укрывшись с головой,
Отгородившись от всего,
Непроницаемой стеной,
И не тревожили его
Ни бег минут, ни шаг часов,
Ни проза повседневных слов.
Вдруг, в дверь звонок,
По телу ток.
Забилось сердце учащенно,
И прокряхтевши обреченно,
Не глядя в мутный глаз-глазок,
Он отворил тугую дверь.
Сквозняк ворвался словно зверь,
И душу холодом обдал,
Пока он взглядом вопрошал
Девчонку лет семнадцати.
– Привет! Мне можно к вам войти?
– Привет, – ответствовал он хмуро, —
Вы верно за макулатурой?
К ее щекам прилила кровь.
– Я к вам, меня зовут Любовь.
И чуть смущенная улыбка.
– Я к вам, здесь, право нет ошибки.
– Послушай, девочка моя.
Не тот кто тебе нужен – я.
С тобой шутить желанья нет,
Пока, родителям привет!
И удивленные глаза
Захлопнул дверью, и назад
В остывшую уже постель.
И вскоре в снах забылся вновь.
На улице мела метель,
В подъезде плакала любовь.
17. 11. 90.
Шли