Локомотив тянул несколько закрытых грузовых вагонов с дверьми на задвижных створках по центру. Обычно в таких вагонах возили скот, но в этот день в них сидели люди. Сидели где попало, кто на балках и ящиках, кто на сене. Все они молчали, на разум давил тяжелый стук колес, гул снаружи, неминуемо ведущий на смерть. Каждый держал в руках оружие и использовал оставшееся время, чтобы подготовить его.
Запах гари все сильней, он заставлял горло сворачиваться горьким комом и харкать на пол. Но этим людям было не привыкать, хоть некоторые уже и натянули маски.
Мужчина с резким острым лицом, покрытым щетиной, закончил свое дело и вставил блестящий затвор в винтовку. Он первый нарушил рабочую тишину.
– Чертовы уникумы, чтоб их… сколько вас еще отстреливать. День за днем по всему острову. Эй, Грог, – он обернулся, чтобы обратиться к человеку, сидевшему позади него и точившему обоюдоострый нож – Грог, скольких ты прикончил за прошлый сезон?
Грог отложил точильный камень в сторону и стих, немного опустив голову.
– Четверых, – сказал он, и его лицо тут же помрачнело, словно он вспомнил то, что не хотел вспоминать больше никогда в жизни.
– О-о! Ну и кого же?
– Отвяжись, Оби, итак тошно…
– Да ладно тебе, давай рассказывай. Какой охотник не хвастается своей добычей.
Другие люди навострили уши, подняв взгляд на Грога.
– Лев на юге, возле Салстерна, – начал перечислять он, загибая грубые пальцы, – две гиены, неподалеку отсюда, и… – он замялся, сплюнув горечь от гари, – и одна тварь, похожая на паука, только из брюха у нее торчали отростки-щупальца… клыки острее бритвы. Ее я встретил, когда вернулся в Тибр, она успела прикончить десятерых местных. Видел бы ты это, – он тоже обернулся, посмотрев на Оби красными глазами – разбросанные куски мяса, дорога вся в крови. Он брал людей и расчленял их, лакомился по частям. А на десерт…
– Опусти подробности, – посмеялся Оби и Грог вновь взялся за точильный камень – а люди? Люди-уникумы тебе не попадались?
– Упаси господь, Оби! Если бы попались, я бы сейчас с тобой не говорил.
– Да ладно, – в разговор вступил еще один мужчина, сидевший в другом конце вагона, все посмотрели на него, и он улыбнулся. Вместо нормальных зубов у него были золотые, эта улыбка нагоняла страх на некоторых тех, кто был здесь с оружием в первый раз. Его так и прозвали Золотая пасть – мочить людей куда проще. Они, бывает, даже не догадываются, что на самом деле уникумы. Не знают своей силы. Слушайте историю, мужики. Я как-то раз занимался свободной охотой на восточном побережье. Ну и забрел в Тикок. Был там один паренек, чай, говорит, у него лучший на острове. Ну я и решил поглядеть. А потом смотрю, он когда кустов этих касается, так они прямо на глазах растут. Земля, говорит, волшебная. Ну я и смекнул что да как. Решил рискнуть и ради забавы завел беседу. Славный парень был, идиот, правда, но славный, чес слово. Даже жаль было украшать его мозгами стену.
– Заткнись, Пасть, – сказал кто-то из толпы, – тебе только с детьми и драться. На взрослого уникума у тебя кишка тонка.
Золотая пасть всколыхнулся, чуть ли не вскочив с места.
– Да неужели? Может пари?
– Давай пари…
И тут же весь вагон заревел, речь стала перебивать стук колес.
– Я поставлю на Пасть десять тысяч! – начали подхватывать другие.
Слово за слово и вскоре галдел весь вагон. В словах была большая необходимость для этих людей, для их работы. И даже простая ставка, сможет ли человек отнять жизнь другого человека, будоражила разум, доставляя наслаждение. Люди готовы были платить за это, чтобы существовать одним мигом между жизнью и смертью. В мире, где каждый день мог стать последним, это был простой способ снять напряжение. И все знали, что привыкнуть к этому было невозможно, ведь к страху не привыкают. Но кто-то уже видел слишком много, кто-то больше не хотел вступать в игру, он насмотрелся на кровь, он лишился чего-то. Лишился самого себя. Такие люди молчали, точа и чистя свое оружие. Просто чтобы не умереть.
Вдалеке от остальных, в углу вагона, где было темно, на мешках с соломой сидела молодая девушка. Она словно специально забилась во мрак, чтобы люди забыли о ее существовании. Хрупкая, нежная внешность так сильно выделялась на фоне грязных мужчин с оружием в руках, что могло бы показаться, что она забрела в этот вагон для скота чисто случайно. Белоснежный плащ, бледная кожа и черные длинные волосы, убранные в хвост. На правой стороне шеи располагалась черная татуировка – силуэт пикирующего сокола. Когда речь зашла об уникумах, у нее появилось сильное желание закрыть прямо сейчас уши и больше никогда не слышать и не видеть охотников. Но винтовка, что была в ее руках, спускала на землю. Она тоже охотник.
Глаза