Свою дочь Наталья Степановна начала тренировать с самых ранних лет, как только девочка твёрдо встала на ноги. К пятнадцати годам Лида обладала знаниями и умениями настоящего мастера восточных единоборств способного с одинаковой лёгкостью расколоть ребром ладони и кирпич, и череп.
Жили они в небольшой деревеньке Собаковке Н-ской области. Почему они переехали из столицы в эту глушь – мать тоже не говорила. Лишь повторяла: «Ли, доченька, придёт время, и ты всё узнаешь… имей терпение дорогая».
Лида росла очень красивой девушкой. От китайца-отца ей достался чуть смуглый цвет кожи да слегка раскосый разрез глаз (что абсолютно не портило её внешность, а наоборот – придавало некую экзотическую красоту).
Зато всё остальное было мамино. Белокурые волосы и огромные синие глазищи на кукольном личике могли оставить равнодушным разве что слепого.
В школе девочку любили, но одновременно и побаивались. Лида могла без труда отлупить любого хулигана любого возраста.
Однажды она спасла от избиения деревенской шпаной молодого студента, приехавшего на каникулы к бабушке отдохнуть и порыбачить. Нападавших было четверо – все разного возраста, но уже ближе к призывному. Лиде к тому времени исполнилось только двенадцать.
Девочка несколькими простыми приёмами уложила хулиганов «лицом в грязь» за пару минут. Думается, даже Фёдор Емельяненко позавидовал бы такой скорости боя. С тех пор с Лидой уважительно здоровались не только старшеклассники, но даже взрослые сельские мужики, ставившие её в пример своим чадам.
Деревенские же бабы наоборот не слишком-то одобрительно поглядывали на «специалистку разбивать носы» считая, что не след будущей матери и хранительнице очага ежедневно лупить руками и ногами по деревянным манекенам и мешкам набитых песком, в изобилии стоявших, висящих, торчащих во всех углах двора её дома.
Всё свободное время Лида тратила на тренировки, совершенствуя своё воинское искусство. И в ту пору как её сверстницы вовсю отдавались любовным приключениям с деревенскими ловеласами, пятнадцатилетняя Лида изучала философию востока, эзотерику и оккультизм. Материал она находила в интернете, скрупулёзно отсеивая весь мусор и отбирая истинные шедевры этих мистических наук.
К шестнадцати годам Лида начала практиковаться в магии, но быстро забросила эту затею, убедившись в её бесполезности. И лишь в семнадцать, когда неожиданно скончалась её мама – Лида вновь приступила к штудированию мистической литературы в надежде найти ответы на вопросы о жизни и смерти.
***
Пожилой китаец мелкими глотками цедил зелёный чай из пластикового стаканчика недовольно морщась: «Как можно называть это пойло чаем?» – думал он раздражённо, с трудом проталкивая тёплую жидкость в свой пищевод. Допив напиток и расплатившись с молоденькой официанткой, он вышел из придорожного кафе, что располагалось на окраине незабвенного города Н-ска.
Оглядевшись, китаец направился к автобусной остановке. Минут через пятнадцать к площадке подкатил старенький ПАЗ что, не смотря на почтенный возраст всё ещё мерял колёсами разбитые дороги российской глубинки.
Автобус ездил по круговому маршруту, охватывая несколько сёл и деревень. Желающих с утра посетить сельскую местность оказалось немного, и салон его был почти пуст… лишь троица бритых наголо молодых парней спортивного вида играла на заднем сидении в карты. Китаец подошёл к водителю и на чистом русском языке спросил его:
– Любезный, сколько будет стоить билет до Собаковки?
– Пятьдесят рублей, – равнодушно ответил водила – за свою долгую шофёрскую жизнь, повидавший на трассе и негров, и якутов и китайцев в том числе.
Зато молодые люди навострили уши, с любопытством разглядывая необычного пассажира.
– Пожалуйста, возьмите за проезд, – сказал водителю китаец, протягивая пятитысячную купюру.
– У меня сдачи не будет, – хмуро бросил тот, косясь на притихших парней.
– Извините, но мельче у меня нет…, впрочем, сдачу можете оставить себе, – улыбнулся необычный пассажир и сел на переднее сиденье.
– Хм… щедро, – хмыкнул водитель, радуясь неожиданной халяве.
– Справедливо, – вновь улыбнулся китаец и отвернулся к окну, любуясь окружающей природой.
– Слышь китаёза… – услышал он сзади грубый голос одного из парней. – Эй… я к тебе обращаюсь обезьяна жёлтая!
Китаец молчал, никак не реагируя на выкрики позади себя, и по-прежнему с улыбкой рассматривал проплывающие мимо берёзы и ёлки.
– Пацаны…,