Мне 35. Я русоволосая с 3 размером эффектная и слегка наглая, дама современного мира. Работаю в банке и ожидаю, заслуженного своим трудом, повышения. У меня красавец парень, с которым, я думала, у нас все серьезно. Он, высокий голубоглазый блондин со спортивной фигурой. Мы красивая пара. И я уже подбирала нашим детям имена. Но весь мой мир рухнул и перевернулся в один вечер. Он пригласил меня в нашу любимую кафешку этим вечером. Мы давно обсуждали возможность съехаться, и я думала вот он, момент истины, сегодня он решится. Я одела соблазнительное белье, платьице с большим и совсем не скромным декольте и летела на крыльях любви предвкушая. Сегодня все решится, он решится. И он решился, но совсем на другое. Он сидел напротив, пил свой любимый зеленый чай с жасмином, терпеть не могу зеленый чай, держал мою руку, смотрел прямо мне в глаза, улыбался разбивая мое сердце на тысячу осколков.
– У нас все было не серьезно. Я, да и ты, не любим друг друга. Нам просто было хорошо и комфортно вместе. Это были отношения без обязательств. – Каждая фраза, каждое слово, словно плевок яда прямо в душу. – А сейчас, сейчас я полюбил. Она замечательная, вы обязательно подружитесь. Я решил честно все тебе сказать. Я не хочу ее обманывать. Я люблю ее. Спасибо тебе за все, ты настоящий друг.
Я сидела напротив, улыбалась и с огромным трудом сдерживала слезы. Мне стоило титанических усилий не вырвать свою руку из его, не закатить скандал. Я все давила в себе. Мое сердце разбивалось, как тогда, когда я узнала, что мамы больше нет. Как тогда, когда умерла бабушка. Когда предал отец. Грудь сдавливало от боли. Я друг. Он любит другую. Он извинился уходя и поцеловал меня в макушку. Это было словно удар молота по наковальне, все тело пробило словно я взялась за оголенный провод под напряжением. Он расплатился за себя и ушел к ней, к Людочке ожидавшей за столиком у выхода. На чистом упрямстве я проводила его с застывшей улыбкой на лице. А может быть не отпускающая боль не дала сползти улыбке с лица. Людочка, дочка совладельца банка, того самого, в котором я работала. Глупая, вечно хихикающая, числящаяся помощником нашего главбуха. На самом деле она не работала, ей все улыбались и слушали в пол уха ее лепет о плохой прислуге, ужасной укладке, обсуждение клиентов и жалобы на папу заставившего, ее несчастную, работать. Любил он ее как же, он любил перспективы и деньги ее отца. Ну вот, плакало мое повышение. Столько сил, столько работы и не оплаченных сверхурочных. Я вложила в это повышение все, все свои силы и время, а теперь придется переводится в другое отделение или вообще уволиться. Осознание перспективы разлилось новой болью в груди. Сердце сжалось сильнее. Они поцеловались и ушли в обнимку. Я разрыдалась, уже не от предательства или обид, а от боли в груди. Я начала задыхаться. А потом сознание поплыло темной марью, забирая и боль, и отчаяние, и все мысли.
Очнулась я под рычащий баритон не знакомого мужчины. От его громкого и явно недовольного голоса я сжалась от страха. А потом визгливый женский крик огласил:
– Очнулась! Жива! Ректор Верджинальд, ОЧНУЛАСЬ!
Я открыла глаза т увидела худенькую, с мешками под глазами, платиновую… медсестру, судя по белому халату. Она счастливо смотрела на меня. Явно радуясь тому что я жива, даже счастливую слезу смахнула. Потом услышала шаги, словно раскаты грома, и они приближались. А через пару минут надо мной навис жгучий брюнет с красивым лицом и …алыми глазами. Я завизжала, попыталась отодвинуться. Боль. И опять я уплыла теряя сознание.
Привидится же такое, подумала я, вновь приходя в себя. Я открыла глаза. Тот самый брюнет стоял в проходе между кроватей в пол оборота. Широкие плечи, накачанные руки, подтянутый, весь в черном. Рубашка с коротким рукавом буквально норовила пойти по швам обтягивая его формы. Черные брюки классика облегали его привлекающую внимание попу. Мой взгляд опять поднялся вверх. Рубашка обтягивала скрывая мощную спину, и одновременно подчеркивая ее ширину. От света переливались черные, словно воронье крыло, волосы касаясь плечей. Он что-то ответил пожилому человеку в белом халате, напротив. И от его тихого баритона с порыкивающими нотками внизу живота взлетели бабочки. Все, никаких больше блондинов! Мой тип мужчин сейчас стоит в проходе моей больничной палаты. Я оглянулась, моя кровать была под окном посредине, по бокам было еще по четыре кровати и столько же напротив у глухой каменной стены. Странно, серый камень вместо привычной для больницы, облупившейся забеленной в несколько слоев побелки. Белый, высокий потолок и какие-то люстры, как белые шары, над каждой кроватью и вдоль прохода. У каждой кровати тумбочка и стул. Я прислушалась. Говорил пожилой мужчина в белом халате, видимо врач. Он был ниже ростом чем брюнет, крепкий. Его голова уже окрасилась сединой и разбавила редкие каштановые волосы благородной платиной. Он отчитывал стоящего напротив брюнета, словно нашкодившего мальчишку.
– Мы с огромным трудом вытащили ее из царства Темного. Ее душа еще до конца не привязалась к телу. А вы, ректор, словно