Потерять себя и быть безликим
В песне, у которой нет души…
Большое открытое пространство, так модное в настоящее время среди ценителей промышленной архитектуры и стиля лофт сложно преломляло исходящие от акустической системы музыкальные вибрации.
Хотя возможно, это просто это болела голова, и поэтому казалось, что что-то не так и не то.
А может быть действительность в самом деле настораживала.
…Я помню, как чувствовал себя подавленным,
Я помню, как терял надежду,
Я помню все те чувства,
И тот день, когда они прекратились.
Мы,
Мы все невинные, мы все невинные.
Мы, мы, мы
Мы все невинные, мы все невинные,
Мы, мы…
Большие стеклянные окна пропускали неяркий осенне-зимний свет. Зима пока окончательно не пришла, а осень все еще не хотела уходить.
Накатывала тоска. Но не тоска одиночества, а ее разновидность содержание которой состояло как раз в отсутствии возможности побыть наедине собой и в вынужденном общении с не очень приятными, во многих смыслах, людьми.
Есть ситуации, которых нельзя избежать.
Есть люди, которым нельзя отказать.
Есть ощущения, которым нельзя не придавать значение.
В данный момент у него было ощущение удавки на горле. Как будто его втягивали во что-то, чем он не сможет управлять и это ему не нравилось. Возможность контролировать себя и окружающее пространство было для него очень важным и необходимым условием комфортного существования. Безусловно, такая возможность была у него не всегда, но за несколько последних лет он уже отвык от ограничений.
Он сам их себе определял.
Музыка раздражала… Он ее знал. Он знал ее наизусть, и поэтому не понимал, почему сейчас ему слышится что-то иное. И это его еще больше нервировало.
…Oh, Tina's losing faith in what she knows
Hates her music
Hates all of her clothes
Thinks of surgery
And a new nose
Every calorie is a war
While she wishes she
Was a dancer
And that she'd never
Heard of cancer
She wishes God would give her
Some answers
And make her feel beautiful…
Поток сложных мыслей прервал звук вибрации телефона.
Выключив акустическую систему, он нажал громкую связь.
– Да, – ответил он.
– Егор Алексевич, – обратился мужской голос по телефону. – Она вернулась.
– Хорошо. Скоро буду, – сказал он и выключил трубку.
Настенные часы констатировали, что текущие сутки стремительно, причем второй раз за этот день, достигали цифры шесть. Особенно торопиться не было смысла. Темное время было удобнее для нелицеприятных разговоров. Тем более раз она вернулась спустя почти две недели после своего исчезновения не под покровом ночи и не крадучись следовало полагать, что вернулась она на долго.
Егор прошел в спальню, переоделся из домашней одежды в более официальную. Конечно, ехал он не на свидание, но все-таки предпочитал быть облаченным в брюки и свитер, а не спортивные штаны и футболку. Форма одежды его расслабляла или собирала, в общем определяла и поддерживала нужное настроение и… поведение.
В квартире было тихо.
Световой день заканчивался.
Уходя, он несильно хлопнул дверью и прозвучал длинный ряд щелчков. На его губах появилась легкая тень улыбки. Эта дверь была выбрана им именно за то, что вот так забавно и сложно щелкала. Причем как на входе, так и на выходе. Длинный и звучный алгоритм закрытия не позволял войти и уйти незамеченно.
Он любил все усложнять. Так говорили другие, но он не мог с этим согласиться, незамеченно – просто старался быть рациональным. А по мнению многих это было сложно и не нужно.
Спускаясь по лестнице, он взглянул на камеры видеонаблюдения под потолком. Свет от уже зажигающихся фонарей изредка бросал блики в широкие окна лестничных пролетов.
На улице было холодно. Новый дом располагался на территории, окруженной зеленью.
Дом был новый, а выглядел как пожилой аристократ, – большие легкие окна, красивый кирпич, неброская крыша, солидные дымоходы.
Мало соседей и много пространства.
Егор прошел «круг почета» по дорожке, окружающей дом. Сухой гравий успокаивающе шуршал под ногами. Лиственницы слегка перешептывались между собой. Они окружали дом защищая его от шума города и скрывали от посторонних глаз возможных и существующих соседей. А еще они успокаивающе шушукались, словно несмело разговаривая.
Обойдя вокруг дома, Егор подошел к машине и сел в нее. Медленно проскользив шинами по подъездной дорожке до открывающихся ворот машина выехала на улицу.
«Вечер