Вот крышка захлопнулась и этот день должен был пройти так же, как и многие другие. Только сегодня было иначе. Это был день, когда он наконец решился. С того момента как он спустил ноги с постель, даже до того, как он посмотрел на мигающею крышку своего телефона, он понял – сегодня тот самый день.
Он натянул старые, потёртые голубые брюки с запачканной грязью штаниной, одел клетчатую красную рубашку, которую одевал по праздникам или в те редкие воскресные дни, когда ходил в церковь, заправил её в брюки и застегнул коричневый кожаный ремень. Завтракать ему не хотелось, как и каждое утро на протяжение последних нескольких месяцев. Он никогда много не кушал, но в последние время начал принимать пищу ещё меньше, отчего он изрядно исхудал. Натянув носки, он вышел из маленькой комнаты, что служила им когда-то спальней, в скромную гостиную, что в то же время была и кухней только с диваном и телевизором на маленьком деревянном столике возле окна. Возле старого, местами проржавевшего холодильника, лежали покрытые пылью пакеты с кормом для собак. За толстым слоем пыли ещё можно было прочитать надпись: «Здоровье и радость вашего питомца – наша забота!». Также рядом с холодильником и мешками с кормом была голубая миска для собак, на которой красивыми буквами было написано имя: «Тоука».
Остановившись и посмотрев на эту голубую миску, ему вспомнился тот холодный январский день, слишком холодный для этого маленького островка. В то утро, как обычно перекусив чем-то за двухместным столом, с пустым стулом на против себя, он понял, что у него кончались сигареты. Пусть большинство магазинов в городке были закрыты, тот что стоял возле пляжа был открыт постоянно. Этот магазинчик никогда не закрывался, ни днём, ни ночью и даже во время сильных дождей, что приходили летом, вывеска с надписью: «Тоука», светилась. Одев два свитера под тонкую куртку, и натянув резиновые галоши, он пошёл за сигаретами. Идя по улицам городка, он не встретил ни одного его жителя. И не удивительно – кто бы стал променивать домашнее тепло на этот дикий холод? Видя уже из-за угла моргающею вывеску и проходя мимо ветеринарской клиники, до его слуха дошли тонкие, жалкие щенячий повизгивание. Под дверью стояла крохотная картонная коробка, из которой и доносился этот звук. Заглянув в неё под давлением любопытства, он увидел три маленьких чёрных тельца. Двое из них уже не двигались, и лишь одно, то что было по середине, ещё подымалось верх и, дрожа, опускалось вниз. Он быстро вернулся домой, достал дрожащего щенка из коробки, и бережно положил его на свою подушку, которую поставил под батареей. Коробку он позже тем-же днём, пусть и чертыхаясь каждую минуту от холода, закопал на пляже. Так с ним начала жить собака, о которой он заботился как о самом себе. В тот день он так и не купил сигарет.
Сколько лет с тех пор прошло? Он не мог сказать точно. Правдой было то, что время шло, и уже несколько месяцев он жил сам. Первые несколько дней он чувствовал себя непривычно, смотря на неоткрытые мишки с кормом и миску рядом с ними, но он скоро привык, будто так и должно быть.
Подойдя к вешалке у двери, он снял с неё свой старый пиджачок хаки и, перекинув его через плечо, просунул в него руки. С полки, что висела над вешалкой, он взял свою недавно приобретённую по скидке чёрную шляпку. Он проверил, остался ли с вчера в карманах брюк кожаный бумажник и ключи от двери и от лодки. Они были на месте. Он всегда делал это – проверял в кармане ли они, и они всегда были там. Перед тем как выйти он повернулся, чтоб осмотреть ещё раз своё место обитание и взгляд его снова упал на миску. Почему он назвал собаку «Тоука»? Она всегда была рядом с ним. Всё время с тех пор как он нашёл её щенком в маленькой картонной коробке и до самой смерти, она была рядом с ним, не отходила от него ни на шаг. Она была рядом с ним даже когда он выходил в море на своей лодке ловить рыбу. Но теперь её нет. Её не стало, как когда-то, почти двадцать лет назад не стало и его жены. Женщины всегда от него уходили – подумав так, он усмехнулся и вышел, заперев за собой дверь.
Сегодня ему надо было снять деньги со своей банковской карточки. По крайней мере, то немногое количество что на ней осталось. Эту карточку, которая вечно находилась в его бумажнике и которую он доставал оттуда не чаще чем одевал свою красную рубашку, он приобрел несколько лет тому назад в банке, когда начальство в библиотеке, в которой он работал в то время, сказало ему что отныне зарплата не выдаётся в белых конвертах. В библиотеке он продержался не долго. Ему нравились книги, да работа не была трудной – получать книги, которые только он читал, для того, чтоб они просто пылились на полке. Нет, ему даже нравилась эта вечная тишина и вечный, никогда никем не нарушаемый, покой. Дело было в том, что через некоторое время он понял, что ему не хочется просто сидеть днями без движения. Он чувствовал себя будто запертым, словно оторванным от той свободы, которую мог