Я – как адвокат. Аркадий Аверченко

серьезное, значительное выражение.

      – Не шутите?

      – Милый мой… Люди, стоящие на страже законов, не шутят. Защитники угнетенных, хранители священных заветов Александра Второго, судебные деятели не имеют права шутить. Нет ли дельца какого-нибудь?

      – Как не быть дельцу! У литератора, у редактора журнала дела всегда есть. Вот, например, через неделю назначено мое дело. Привлекают к ответственности за то, что я перепечатал заметку о полицеймейстере, избившем еврея.

      – Он что же?.. Не бил его, что ли?

      – Он-то бил. А только говорят, что этого нельзя было разглашать в печати. Он бил его, так сказать, доверительно, не для печати.

      – Хорошо, – сказал молодой адвокат. – Я беру это дело. Дело это трудное, запутанное дело, но я его беру.

      – Берите. Какое вы хотите вознаграждение за ведение дела?

      – Господи! Как обыкновенно.

      – А как обыкновенно?

      – Ребенок! (Он с покровительственным видом потрепал меня по плечу.) Неужели вы не знаете обычного адвокатского гонорара? Из десяти процентов! Понимаете?

      – Понимаю. Значит, если я получу три месяца тюрьмы, то на вашу долю придется девять дней? Знаете, я согласен работать с вами даже на тридцати процентах.

      Он немного смутился.

      – Гм! Тут что-то не так… Действительно, из чего я должен получить десять процентов? У вас какой иск?

      – Никакого иска нет.

      – Значит, – воскликнул он с отчаянным выражением лица, – я буду вести дело и ничего за это с вас не получу?

      – Не знаю, – пожал я плечами с невинным видом. – Как у вас там, у адвокатов полагается?

      Облачко задумчивости слетело с его лица. Лицо это озарилось солнцем.

      – Знаю! – воскликнул он. – Это дело ведь – политическое?

      – Позвольте… Разберемся, из каких элементов оно состоит: из русского еврея, русского полицеймейстера и русского редактора! Да, дело, несомненно, политическое.

      – Ну вот. А какой же уважающий себя адвокат возьмет деньги за политическое дело?!

      Он сделал широкий жест.

      – Отказываюсь! Кладу эти рубли на алтарь свободы!

      Я горячо пожал ему руку.

      II

      – Систему защиты мы выберем такую: вы просто заявите, что вы этой заметки не печатали.

      – Как так? – изумился я. – У них ведь есть номер журнала, в котором эта заметка напечатана.

      – Да? Ах, какая неосторожность! Так вы вот что: вы просто заявите, что это не ваш журнал.

      – Позвольте… Там стоит моя подпись.

      – Скажите, что поддельная. Кто-то, мол, подделал. А? Идея?

      – Что вы, милый мой! Да ведь весь Петербург знает, что я редактирую журнал.