– Целься прямо в наглую морду! – напутствовала она. – Сразу полегчает!
– Вообще-то я собиралась обсудить с тобой свои рабочие проблемы, – заметила я.
– Да, но начались-то эти проблемы из-за Клауса! – резонно заметила подруга.
Я горько вздохнула. После развода я лишилась не только квартиры и шанса получить гражданство, но и права на квалифицированную деятельность. Статус переселенца позволял работать лишь на самых скромных должностях: уборщицы, посудомойки, официантки… Именно в такой последовательности складывался мой трудовой путь в забегаловке пана Збышека. И закончился этот путь бесславно – в подсобке, где я осталась с разорванной блузкой, а хозяин – с щекой, пламенеющей от моей пощечины. Вырваться мне удалось, но, как я понимала, возвращаться мне теперь некуда.
Я вяло потыкала дротиком в плакат, нацарапав Клаусу еще и усы. Не помогло. Сейчас на его месте я с куда большим удовольствием представила холеное лицо пана Збышека, человека, всего три месяца назад уверявшего, что в его кафе меня ждет самая дружественная атмосфера. И сегодня, после вереницы сальных комплиментов и двусмысленных улыбочек, он, так сказать, наглядно продемонстрировал мне, насколько «дружественная»…
– Не, ну, кремень, – выдала Селеста, выслушав мою сбивчивую историю, – три месяца продержался! Да будь я мужиком, я б тебя в первый же вечер зажала где-нибудь в укромном уголке! Знаешь, как возбуждающе на мужчин униформа действует. Все эти кружевные наколочки, коротенькие фартучки…
– Вообще-то я носила джинсы и белую блузку, застегнутую под горло, и, если бы ты за все это время хоть раз удосужилась посетить кафе, ты б об этом знала.
– Ну, уж, нет, – Селеста наморщила нос, – кормят там отвратительно. Один только плюс – за чистоту посуды можно было не переживать, пока ты ее там мыла. Ну, джинсы с блузкой – тоже ничего. Знаешь, такое сочетание строгости и соблазна…
– Ты озабоченная! – фыркнула я. – А можешь перевести ход своих мыслей и подумать, что мне делать дальше?
– Просто Юрек задерживается в командировке, – непоследовательно ответила она, – я скучаю… Зато знаешь, потом мы…
– Стоп!
Я демонстративно зажала уши. У Селесты было мало недостатков, но среди них числилось неуемное желание делиться интимными подробностями их с мужем жизни, а для меня это чересчур.
– Что делать? Что же делать? На биржу труда ты ходила?
– Ходила. Пособие назначат только через месяц. А вакансии – одна другой краше: маляр, сортировщик на почте… Я так больше не могу! Я тупею и трачу здоровье! Нет, я понимаю, что в моей ситуации – не до выбора, но я так устала…
– Но и есть и хорошая новость! – бодро объявила Селеста.
Я с надеждой подняла глаза:
– Да? И какая же?
– Если все так плохо, то теперь меняться может только к лучшему!
– «Я думал, это дно, но снизу постучали», – процитировала я. – Что-то не очень верится во всю эту ерунду с позитивным мышлением!
Селеста осторожно забрала из моих рук дротики, которыми я, оказывается, машинально стучала по вышитой скатерти, и, вздохнув, вышла из комнаты. Вернулась она буквально через минуту и протянула мне ворох бумаг с водяными знаками нотариальной конторы.
– На! От сердца отрываю!
– Что это? Ты получила наследство от заокеанской тетушки?
– Не совсем. Но это – реальный шанс хорошо заработать!
Я пробежала контракт глазами, но сдалась перед обилием шаблонных фраз и казенного слога.
– Можешь нормальным человеческим языком объяснить, что ты мне подсовываешь?
– Продаю тебя в рабство.
– Селеста!
– Ладно-ладно, – смеясь, отмахнулась подруга. – Шерстила я тут информаторий на предмет того, как ухаживать за новым капризным сортом своей орхидеи и наткнулась на форум, где обсуждают всякую всячину. Ну, знаешь, куплю б/у косилку, продам новые садовые ворота, и так далее. И вот там наткнулась на объявление, что хозяйке небольшой цветочной фермы под Спишнево требуется помощница.
– От нас до Спишнево двести километров!
– Меня это тоже удивило, но как потом выяснилось, особым требованием было то, чтобы помощница была не из хутора.
– Ага, видимо, всех местных хозяйка отпугнула своим дурным характером и бородавками