О жизни. Евгения Анатольевна Белая (pymthr)

ия.

      В такое время меня посещали особые мысли, которые приходили ко мне, когда я не мог заснуть. Вообще, я философ по жизни. Вечно нужно о чём-то думать, иначе я загнусь – как ветка. А ещё, думать нужно, чтобы сохранить рассудок, в другом случае, мистер Галлон – главврач, заведующий нашим отделением – психотерапевтическим, накачает меня каким-то дерьмом, от которого кружится голова.

      Другие пациенты рассказывали мне, что у них галлюцинации от этих таблеток, и я с пониманием к этому относился. По правде говоря, у некоторых, в действительности, была шизофрения, а у некоторых бессонница, что тоже могло вызвать «ведения».

      В любом случае, я бы им не поверил. Да, многие из них находились довольно в здравом уме и трезвой памяти, но я не был готов поверить такому – как я. Сознание подсказывало мне, что этого лучше не делать, потому что мед-сестра обязательно назначит мне терапию. А я, знаете, не люблю скопление людей.

      Да и, кто поверит психически нездоровому? К тому же, они не знали, что нездоровы, или знали, но отрицали это любыми способами. Однако, к счастью, я сохранил разум и знал, что они «психопаты», я даже не отрицал, что таким и являюсь.

      Многие из тех, что подходили ко мне, были одиноки. Мне было жаль их, но я не мог им помочь, потому что моё сознание отрицало дружбу с кем-то из них.

      Всё же у меня был один единственный друг – Джонсон, он был нормальным, ему даже позволяли иногда курить. Но я не стану называть его имя, потому что не хочу, чтобы его искали, к тому же, он сам меня просил.

      Врач – Гариссон, говорит, что, отправляя такие письма куда бы то ни было, мы позволяем людям узнать об этом месте с хорошей стороны занавеса. Однако, это не значит, что у этого «занавеса» не может быть двух сторон. Разумеется, есть и плохая сторона, но, к сожалению, я не могу рассказать вам об этом, потому что меня заставят прочесть это чёртово письмо, и конечно, я не мог написать так много, а прочесть – ничего.

      Как бы это ни было, хорошо или плохо, вы знаете достаточно, чтобы не отправлять в эту больницу своих детей и самим сюда не ложиться.

      Первая причина не ложиться сюда – жуткий холод, даже в летний период, вторая причина – здесь отвратительно готовят, а третья – невыносимые врачи и мед-сёстры.

      Если вы спросите на счёт квалификации работоспособности людей, то я отвечу, – что ни одной моей оценки эти врачи не стоят. Ну, если честно, мне просто лень что-либо осматривать, к тому же, я не настолько скептичен и циничен.

      Но я бы с радостью рассказал вам о мистере Гариссоне и Галлоне.

      Я уже упомянул их в своём письме, потому странно говорить вам о них, и, вы, наверное, решили, что я не буду заострять на них внимание, но на самом деле, на этих мужчинах и держится эта больница.

      Мистер Галлон – человек высокий, стройный, с чувством юмора. Он всегда ненароком шутил над своей фамилией, когда брал у меня кровь, «галлоны крови», слышали об этом? Правда, в фамилии ударение падало на «а», что не менее разочаровывало его. Он говорил – «Вот был бы я ГаллОном – поплясали бы.» – иногда это звучало угрожающе, но я то знал, что он шутит.