– Прости, я полюбил другую!
Сложил вещи в сумку, которую мы для медового месяца покупали, и ушел.
– И все, девочки, все! После десяти лет семейной жизни, – рыдала я в объятьях подруг Раи и Оли.
– Молодая она, – Рая подала мне очередную порцию бумажных носовых платков, оставив парочку и для себя. – Как пить дать – молодая.
– А я что, старая? Мне всего тридцать пять! – вскинулась я.
– Это, смотря с кем сравнивать, – Оля обожала сравнения. – Если с твоим Сережей ненаглядным, тогда, конечно, молодая. Ему самому через пару лет сороковник корячится, а если с ней – тогда ты в проигрыше, она и до тридцатника не дотянула.
– А ты откуда знаешь? – спросила я.
– Я их видела вместе. Такая фифа вся из себя: ноги длинные, глаза зеленые, волосы до попы, а твой вокруг нее, как козел, скачет: уси-пуси.
– И ты молчала? – я задохнулась от возмущения. – Какая же ты подруга после этого?
– Она хорошая подруга, – тихо ответила Рая, – потому что жалела тебя, Катюша.
Ну, девчонки! Ай да молодцы! Все, оказывается, давно все знают и только я, как глупая курица, спокойно жарю его любимые котлетки. Какая же я дура! Чесночок толкла, за свежей зеленью на базар бегала – лучше бы я ему яду крысиного туда сыпанула! То-то он домой такой голодный приходил! Ну, ясно теперь, с ведьмой своей накувыркавшись… xоть бы покормила мужика! А то получается, как в Арабских Эмиратах: одна жена для кухни, другая для спальни.
– Кать, ты глянь на эту картину маслом, – обратилась ко мне Оля. – Она открыла окно и легла животом на подоконник. – Ей Богу, тебе полегчает!
Я подошла к окну, а там…умрите, киношники, это была Аллка! Она примчалась из Москвы по коду «СПП – Срочно Помоги Подруге». Дверь серебристой иномарки открылась с водительской стороны, и Алла изящно поставила на асфальт длинную ногу в модном замшевом сапожке на шпильке. Показав прохожим ровно столько, сколько нужно – то есть ажурную резинку тонкого чулка – Аллка вышла из машины. У бабушек на скамейке отвисли челюсти.
– Ну что, девоньки, за чью жизнь переживаем? – звонко крикнула Аллка и пошла к подъезду походкой «боцман, зашибись!».
Я по телеку видела, как моделей учат ходить: ставят два ряда письменных столов с выдвинутыми ящиками, и девчонки ходят между столами, задвигая ящики бедрами. Так вот Алла могла бы сами столы в стенку задвигать своими нехилой крутизны бедрами.
Из нашей четверки подруг она была самой удачливой. Закончив школу, сразу рванула в Москву – благо город наш недалеко от первопрестольной находится. Слова «гламур» тогда еще не знали, но самого гламура в Москве всегда было предостаточно. Покрутившись по гламурным ресторанам и кафе, Алла быстро нашла состоятельного ухажера, занимавшего ответственную должность. До арабского скакуна жеребец, конечно, не дотягивал, но борозды не портил, и к тому же жалобно ржал, что обделен, дескать, уютным семейным стойлом. Роман продолжался полгода, а потом сивый мерин расслабился и чуть не оказался затоптан собственной кобылой, о существовании которой Алла давно уже знала, но мудро молчала.
Жеребец попытался внезапно ускакать в ненастную ветреную ночь, но не тут-то было: хватка у нашей Аллы оказалась посильнее, чем у бультерьера. Вцепившись крепкими молодыми зубами в меринову шею, она выдрала пару сочных кусков: двухкомнатную квартиру почти в центре Москвы и – пусть не самую роскошную – но все же иномарку.
– Из полей доносится: «Налей!» – пропела Алла и извлекла их цветного пакета бутылку виски.
Мы выпили, помолчали, а потом я спросила:
– Что же мне теперь делать, девочки?
– Смотрю я на тебя, Катя, и думаю: как же хорошо, что я так и не побывала в замужах, – сказала Оля. – А то отдаешь им всю себя, а потом появляется такая вот Бабка-Ежка, и катись ты к чертям со своей любовью и нежностью.
– Это она-то Баба-Яга? – всхлипнула я. – Это я больше на нечисть лесную похожа при таком раскладе.
– Я сказала: Бабка-Ежка, а ты не почувствовала разницу. Был такой не то мультик, не то фильм про модную и современную Бабу-Ягу. Она там при серьгах, в модном прикиде и даже в макияже, но подлости у нее от этого всего не поубавилось. Звали ее Бабка-Ежка, и мне Сережкина красавица ее очень напоминает. Потому что хоть и выглядит классно, а в душе все равно злобная карга. И если посчитать и прикинуть, сколько женщин с такими мегерами столкнулись, то мы, незамужние, получаемся в выигрыше.
Мужчины в жизни Оли случались, как цунами: накатит, захлестнет, поднимет на гребне волны до небес, а потом швырнет с размаху на землю и протащит по острой гальке, обдирая кожу.
– Оль, ну что ты глупости говоришь? – возмутилась Рая. – Получается, теперь и замуж не ходить? Тут ведь как: или пан или пропал, вроде рулетки. Вот мы с Николаем, сколько лет живем душа в душу! У нас в роду все женщины на мужей везучие. Еще бабка моя, светлой памяти…
– Душа в душу, – передразнила ее Аллка. – Это потому что вы с Николаем почти